Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

– И особенно когда разговор идёт на специфические темы, – добавил Мунин.

– Э-э, братцы, – обиженно протянул Одинцов, – да вы, похоже, так ничего и не поняли… Я же вас не просто так шпыняю! Вы злитесь, активизируетесь, и головы у вас лучше работают.

Историк возразил:

– Головы у нас и так в порядке. Нам бы лучше не отвлекаться.

– Добро, – сказал Одинцов. – Представь, что у тебя есть пушка. Перед тобой гора. Тебе надо попасть в цель, которая расположена за горой. Ты её не видишь. Как быть?

– Можно рассчитать траекторию снаряда, – сказала Ева; Мунин предусмотрительно промолчал.

– Как ты её рассчитаешь, если неизвестно, куда стрелять? Я же сказал, что цель за горой, но не сказал, где… Есть мысли?.. Нет?.. А всё просто. Я остаюсь возле пушки, а вы отправляетесь на новые позиции далеко в стороны. Ты направо, ты налево. Теперь у нас есть две новые точки зрения взамен одной слепой. Вы видите, что происходит за горой, видите цель. Каждый передаёт мне направление на неё, и остаётся только выстрелить в точку, где эти направления пересекаются. Бабах! – цель поражена, боевая задача выполнена.

– Я имел в виду, что вы спорите, даже когда речь заходит на узкоспециальные темы, – промямлил Мунин.

– И правильно делаю, – сказал Одинцов. – Потому что результат обеспечивает именно разница позиций. Если бы наши точки зрения совпадали, в них не было бы никакого смысла. Мы трое были бы не нужны. В том и прелесть, что мы смотрим с разных точек зрения. И поэтому есть шанс попасть в цель за горой… В общем, простите, конечно, только я вас шпынял и шпынять буду. А теперь повторяю вопрос: как жить дальше?

За оставшееся время полёта троица успела снова вкусить скудных плодов израильской кулинарии, ещё разок вздремнуть – и наметить примерный план действий в Израиле. Правда, этот план с самого начала пришлось корректировать.

В аэропорту «Бен-Гурион» компания долго топталась в духоте переполненной зоны прилёта перед паспортным контролем. Пограничники работали медленно.

– Тоже на психику давят? – предположил Мунин. – Ждут, что у террористов нервы не выдержат и они себя выдадут?

– Чёрт их знает. По-моему, обычный бардак, – проворчал Одинцов. – Или не выспались просто.

Из Штатов троица вылетела в полдень; теперь там была полночь, а в Израиле – уже семь утра.

– Это хорошо, – говорила Ева, – целый день впереди.

Когда контроль был пройден, троица направилась к выходу из аэропорта. «Бен-Гурион» расположен между Иерусалимом и Тель-Авивом. Одинцов планировал отправиться не в тот отель, который Штерн забронировал в Тель-Авиве, а в Иерусалим; снять гостиницу неподалёку от Старого города и там уже решить, как подобраться к Борису. Бывший муж Евы должен был выступать на конференции в Иерусалиме, и его, по всей видимости, продолжали стеречь охранники, приставленные Вейнтраубом. По ходу дела Одинцов собирался навестить иерусалимскую генетическую клинику, чтобы разобраться в результатах анализа ДНК. Тем временем Еве и Мунину предстояло поломать головы над секретом Зубакина и древних камней.

– Genius loci , – многозначительно говорил историк. – Гений места, здешний дух. Всё начиналось в Иерусалиме. Ковчег отсюда, Урим и Туммим отсюда… Точно вам говорю, нам поможет гений места!

– А вот и он по нашу душу. – Одинцов указал компаньонам на невысокого толстячка с плакатом « 2 Michaelson 2 ». – Милая, по-моему, тебе здесь рады меньше, чем нам…

Отчего-то Еву на плакате не упомянули, но толстячок обрадовался всей троице и, когда гости подошли, проводил их на парковку к белому микроавтобусу с занавесками на окнах.

– Прошу садиться, – сказал толстячок, – я погружу чемоданы.

Он откатил зарокотавшую пассажирскую дверь, и знакомый бархатный голос произнёс из салона традиционное местное:

– Шалом!

В салоне путешественники с удивлением увидели Штерна. Он по обыкновению был одет в костюм, но не плотный тёмный, а лёгкий светлый. Привычка – вторая натура, хотя и малопригодная для Израиля: несмотря на утреннее время, здесь уже становилось жарко.

– Как долетели? – осведомился Штерн.

– Прекрасно, – ответила Ева. – Зря вы не составили нам компанию.

– Почему надо было лететь порознь? – спросил Одинцов.

Со Штерном они расстались вчера утром в Майами. Выходит, он стартовал немногим раньше троицы на частном самолёте, поскольку добрался до «Бен-Гуриона» быстрее, чем прямой рейс. Дорогое удовольствие! И к чему такие сложности?