Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

Конечно, Ева помнила знаменитые картинки: белые паруса кораблей Колумба с красными восьмиконечными крестами ордена, уничтоженного без малого двести лет назад. Помнила она и рассказ Одинцова про кактусы с коварными колючими шишками и громадными шипами, похожими на гвозди. Кактусы, которые украсили мексиканский флаг и распространились на полмира благодаря испанским конкистадорам. Кактусы, ставшие национальным растением Израиля, откуда тамплиеры вывезли чёрное зеркало Урим и Туммим. А Джон Ди, по словам доктора Сакса, вернул это зеркало из Мексики. Он привёз его в Англию – вместе с таким же вторым, но декоративным зеркалом и подставкой из мексиканского безумного агата…

Увлекшись разговором, Ева и Мунин почти забыли, что они в плену, а Одинцов не забыл. Он поглядывал, как меняются охранники; пытался прикинуть, через какие промежутки времени происходит смена, и сосчитал, что Лайтингера сопровождают восемь «дворняг». Двое заменили телохранителей, погибших в Кёльне, а остальные шестеро по очереди следили за троицей и Кларой.

Когда компания только садилась к столу, Одинцов между бытовыми фразами коротко предупредил: если начнётся заварушка – сразу падайте на пол. Он караулил момент и собирался действовать при первой же возможности. Броуди был уверен, что до вечера им никто не помешает. Видимо, ночью или завтра утром в особняк вернётся смотритель; значит, к тому времени «дворнягам» надо уничтожить следы своего пребывания и уехать. Одинцов предполагал воспользоваться суматохой поспешных сборов – или подловить своих тюремщиков раньше, если будет удобный случай…

…а если нет, предстояло ещё какое-то время изображать покорность Лайтингеру, выдавая информацию небольшими дозами. Бдительность охраны со временем ослабеет: главное – постоянно быть начеку, чтобы не упустить шанс и вернуть свободу всей компании.

Лайтингер сказал, что ждёт доклада к шести вечера. Но уже в обед, когда пленникам принесли немудрёную еду, он распорядился доставить Одинцова к себе, в хозяйские апартаменты на втором этаже, и спросил:

– Ну, как дела? Есть что-то новенькое?

За нарочито безразличным тоном скрывалось нетерпение. Лайтингер очень хотел узнать о первых результатах и убедиться в том, что не зря последовал совету Броуди. А Одинцов порадовался этому вызову наверх, поскольку ему стало известно, где сидит Лайтингер и как у «дворняг» организована охрана.

Под присмотром двух новых телохранителей Одинцов сдержанно похвастал успехами. Мол, постепенно вырисовывается связь Джона Ди с камнями Урим и Туммим. Основной акцент он сделал именно на учёном, скрыв свою догадку насчёт зеркала. Джона Ди за столом упоминали часто, и как знать, не пытается ли Лайтингер переводить эти разговоры хотя бы в общих чертах?

Знатоков русского языка среди «дворняг» быть не могло. Срочно искать переводчика и везти его среди ночи в особняк Лайтингер тоже не стал бы: это значило позволить постороннему узнать о похищении и познакомить с их секретной работой, да ещё подпустить к тайне убийства Броуди. Но Лайтингеру никто не мешал записывать разговоры Одинцова с компанией, а потом переводить записи с помощью компьютера. Такой перевод получился бы далёким от совершенства, но вполне достаточным для общего представления. Одинцов держал это в уме, и его первые объяснения вполне устроили Лайтингера. Не проблема – в считаных словах обмолвиться с компаньонами о границах информации, которую можно выдавать. Если Лайтингер захочет проверить у Евы или Мунина рассказ Одинцова, он услышит примерно то же самое.

– О’кей, последний вопрос, и можешь идти к своим, – сказал Лайтингер. – Сейчас твоя команда работает на меня. Это понятно: положение безвыходное, вам надо спасать свои жизни. А почему вы стали работать на моего деда? Старик вам не угрожал, но вы собрались и дело делали. Почему?

Углубляться в подробности точно не стоило, и Одинцов дал самый простой ответ:

– Он предложил деньги. Много денег. Мистер Вейнтрауб знал, что мы умеем то, чего не умеет никто другой. Он щедро платил и создавал идеальные условия, а мы оправдывали его надежды. Кстати, – нахально прибавил Одинцов, – от тебя мы ждём того же. Денег и условий. Согласись, что думать с пистолетом у виска некомфортно, а работа за еду неэффективна. Тебе ведь нужен не процесс, а результат…

Лайтингер криво усмехнулся.

– Я могу поверить, что твои приятели любят деньги. Но ты?!

– А почему тебя это удивляет? – не понял Одинцов.