Оскар Мюриэл - Темные искусства

— О, там всюду это чувствовалось, Адольфус. В записке Леоноры, в лакее, которого за мной прислали, в скатерти, в стенах гостиной… Ох, ну и дом же это был!

— Вы бывали там до сеанса?

— Да, ты же знаешь, я всегда так делаю, когда люди вызывают меня к себе домой. — Она передернулась, в этот раз всем телом, словно ее внезапно обдало ледяным сквозняком. — Нечто витало там в воздухе, мальчик мой, как вонь, которую улавливаешь еще до того, как войдешь внутрь. Ненависть… Чувство вины… Ложь… Что-то жуткое давным-давно оставило там свой отпечаток, и он так и не стерся.

Повисла долгая тишина: Катерина, по всей видимости, пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями, Макгрей был задумчив, как Иоанн Богослов, записывающий Откровение, а я крутил в руках карандаш.

— Я была вынуждена попросить Леонору очистить все комнаты с помощью освященных свечей, — продолжила Катерина. — И этого едва хватило. Мне даже пришлось принять особые меры, к которым я редко обращаюсь.

— Особые меры? — спросил я.

— Чтобы уберечь свою душу — и жизнь. Спиритический сеанс — это нечто очень… Очень…

Она не могла подыскать слово, и Макгрей пришел ей на помощь.

— Очень личное. Я понимаю. Грубо говоря, это почти как залезть к кому-то в постель. Если у него есть, ну, скажем, вши , то ты их подхватишь.

Я изогнул бровь.

— То есть… Вы защитили себя от заражения духовным сифилисом?

— Да чтоб тебя! — крикнула она, вскочив и грохнув ладонями по столу. Я порадовался, что ногти у нее были обрезаны, иначе она выцарапала бы мне глаза. — Да! Можешь глумиться сколько хочешь, но та защита сохранила мне жизнь. И жизнь, и душу! А те сукины дети — все шестеро — теперь горят в аду.

Я примирительно поднял руки.

— Замечательно, но давайте не будем сейчас углубляться в эту тему. Нам нужно больше подробностей.

Макгрей кивнул ей. Катерина возмущенно засопела, но все же села на место.

— Вы сказали, что Леонора связалась с вами больше месяца назад, но сеанс состоялся лишь в прошлую пятницу?

— Да. Нужно было дождаться, пока сойдутся звезды. Каждой душе подходит свое сочетание.

Мой карандаш замер, я вник в ее слова, а затем продолжил писать.

— Можете перечислить присутствовавших?

Она сурово посмотрела на меня.

— Ты имеешь в виду погибших?

Вопрос не требовал ответа, так что я промолчал, и Катерина начала загибать пальцы.

— Там была Леонора… Дядя, который переехал к ней после смерти ее родителей…

— Как его звали?

— Все звали его или Уилберг, или мистер Уилберг.

— Кто еще?

— Я так поняла, что один из них был вдовцом этой самой бабушки — тот немощный старик… Мистер Шоу. Гектор Шоу.

Я записал имя.

— Продолжайте.

— Еще там был мужлан, который очень любил командовать — все называли его полковником…

— Это, видимо, полковник Гренвиль, — сказал я, вспоминая заметку из газеты. — Он был из кровной родни?

— Свояк. Его жена тоже присутствовала — еще одна внучка той Элис.

— Получается, что Гектору Шоу она приходилась внучкой?

— Да, она обращалась к нему «дедушка». По-моему, ее звали Марта. Украшения у нее были богатые. И еще там был робкий долговязый мужчина. Дядя Леоноры постоянно им понукал. Его звали Бертран.

Я посчитал.

— Хорошо, это соответствует количеству найденных тел. Кто-нибудь из них показался вам странным?

— Я уже сказала вам, что все они были прокляты.

— Даже юная Леонора, столь заинтересованная в ваших искусствах?

— О да! Она всегда требовала больше, чем следовало. Той ночью она даже фотографический аппарат принесла.

— Там был фотографический аппарат? — вскричал Макгрей. Я тоже удивился — и подчеркнул это слово в записной книжке.

— Да, — ответила Катерина. — Леонора сказала, что духи иногда показываются на снимках.

Она презрительно фыркнула.

— Думаете, так не бывает? — спросил Макгрей.

— Откуда мне знать? Эти чертовы штуки только богачам по карману.

— Но вам все же не по нраву эта затея с фотографиями покойников, — заметил я.

— И то верно. Это же мучительство! Души тех, кто недавно умер, иногда застревают в стекле и зеркалах. Если духи и правда могут появляться на фотографиях, то наверняка потому, что эти машины тоже способны их поймать.

Я уставился на нее, открыв рот. Поверить не мог, что в наш век до сих пор существовало столь вопиющее невежество. Тем не менее присутствие фотографического аппарата на сеансе могло оказаться весьма полезным.

— В ту ночь делали фотографии? — спросил я.