Олег Петрович-Белкин - Настоат

Двери распахиваются – я поправляю воротник и захожу. Горделиво подняв голову и почти не дыша, я иду, стараясь чеканить шаг, чтобы звон шпор эхом отдавался от мраморного пола. Получается великолепно. Теперь никто не заподозрит меня в неуверенности и нерешительности.

Смущенно улыбаясь, Лисаветт преграждает вход в Тронную залу.

Как прекрасен свежий ночной воздух! Я стою здесь, на балконе, и вновь чувствую себя молодым. Давно забытое ощущение – со времен казни Майтреа я никогда не был столь чист и свободен. Умиротворение – я думал, что навсегда его потерял, но сейчас, в преддверии смерти, оно внезапно вернулось.

Сегодня произошло нечто невероятное – весь день светило яркое солнце. Ни капли дождя, ни дуновения ветра! К вечеру вновь разразилась буря, но это уже мало что значит. Я понял намек – решение принято верное. Плутая в потемках, я инстинктивно выбрал правильный путь – и, несмотря на противодействие Деменцио, Городского приората, Церкви – да что уж говорить, всей Ландграфской администрации! – настоял на своем, не уступил их угрозам, требованиям и молитвам. И сейчас, спустя пару минут, я, наконец, завершу – триумфально завершу начатое!

Все готово: завещание подписано и заверено Лисаветтом. Последний, небось, уже проболтался Дункану, что сегодня его официально объявят наследником трона. Не умеет хранить важные тайны! Я его не виню – он так радовался, когда узнал, что именно Дункан станет следующим Государем! Любит его до беспамятства, говорит – никого благороднее и честнее не сыскать в целом Ландграфстве. Надеюсь, он прав!

Лисаветт, Лисаветт… Сущее дитя! С самого утра ходил и бормотал: «Это лучшее решение всей вашей жизни! Судьбоносное! Эпохальное! Не пожалеете!» Один и тот же рефрен – и так, наверное, раз двадцать! Думаю, на том свете мне будет не хватать его ребяческой непосредственности. Читал как-то описание Лисаветта в газете. Или в романе? Неважно: «У Великого альгвасила доброе лицо и глаза. Очень даже. Доказательство – многим женщинам нравится. Тихий такой, кроткий, безответный, согласный, на все согласный. А улыбка очень хороша». В самую точку!

Из-за облаков выходит Луна. Черная буря, пришедшая из глубин океана, мало-помалу стихает. Несколько часов назад громыхало так, что я, сидя в крытой оранжерее, ощущал себя в чистом поле, или на плоту посреди открытого моря. Мороз пробегал по старческой коже. Разверзлись небеса, амадины и какаду в ужасе метались по клеткам, игуаны прятались по углам, и даже волк, мой любимый степной волк Гарри Галлер, содрогался от безотчетного, обуявшего его страха. Тьма шла от моста Двенадцати Пороков, эпицентра неистовой бури. А потом внезапно все прекратилось – ни грома, ни молний; лишь циклопические волны да порывы холодного ветра. Жизнь заиграла новыми красками – даже Гарри Галлер, опомнившись, оставил мысли о самоубийстве.

Позади я слышу шаги – это, скорее всего, Дункан. Не ожидал, что сегодня он придет во дворец, планировал объявить обо всем завтра. Но когда Лисаветт доложил, что Начальник следствия просит аудиенции, в душе моей стало светло и спокойно. Сама судьба указывает мне дорогу! Спонтанный визит Дункана позволит прямо сейчас, не откладывая, объявить его будущим Государем.

Оборачиваюсь. Красавец! При мундире, шпаге и эполетах. Ландграфство будет гордиться своим новым монархом. В глазах его сталь – удивительно, раньше я этого не замечал. Видимо, до сих пор на меня злится. Не беда! Как только прочтет Закон о престолонаследии – моментально оттает. Даст Бог, простит меня за годы забвения и безвестья. Поверь, мой мальчик, я всегда ценил тебя выше всех! Выше всех в этом несчастном, изменчивом, непредсказуемом мире…

– Дункан! Приятный сюрприз! Проходи, чувствуй себя как дома. Чаю, вина, виски?

Надо же, какой гостеприимный! С чего бы? Сотни лет – одни унижения, а тут лебезит, как примерный хозяин. Боится, догадывается, зачем я пришел. Чует собака, чье мясо съела!

– Пожалуй что виски. Нельзя понижать градус!

Курфюрст смотрит на меня исподлобья. Неудачная шутка, согласен! Но иной ты недостоин.

– Бери, наливай! Все напитки в твоем распоряжении, – разочарованно говорит Принцепс. – Хотя я бы предпочел, чтобы ты сохранил трезвость мысли. Предстоит серьезный разговор.

Даже тут мне указывает! Словно властный папаша. Хорошо, последний раз подчинюсь – и баста. Наливаю себе сельтерской. Ему не предлагаю – пусть сам потрудится.