Кэндис Проктор - Почему исповедуются короли

– Кто, по-вашему, этим занимается?

– Может, Бурбоны? Какой-нибудь промышленник или финансист вроде того шотландца, Килмартина? Что толку гадать?! Единственное, что я знаю со всей определенностью: с меня довольно.

– А как насчет Джарвиса? Может, это он стоит за убийствами?

– Нет.

– Вы уверены?

Вондрей повернулся к окну и уставился на грузчиков, которые теперь крепили шляпные картонки поверх прочих пожитков на подводе.

– Уверен ли я? Ну, положим, не до конца, – сказал он чуть погодя. – Несомненно, Джарвис ведет серьезную игру, тайную и опасную… Дошло до того, что я больше ни в ком не уверен. – Француз фыркнул. – И пожалуйста, не трудитесь указывать на иронию судьбы, уж поверьте, она мне очевидна. Да, я и сам не оправдал доверия… Единственная, кому здесь нечего стыдиться, – это моя Мадлен. И прежде всего я хочу, чтобы она благополучно выбралась.

– Когда отчаливает ваше судно?

– В десять вечера.

– Тогда, если примете мой совет, побыстрей поднимитесь на борт вместе с дочерью и оставайтесь в своей каюте, пока корабль не минует Гринвич.

Звук женских шагов на лестнице заставил Вондрея заглянуть в коридор.

– Но зачем вредить моей дочери? Кому это нужно?

Мадлен Кеснель вошла в комнату. На ней было темное шерстяное дорожное платье, в руке она держала ридикюль. Внимательно посмотрела на отца, потом перевела взгляд на Себастьяна.

Он сказал:

– Когда на карту поставлены судьбы мира, некоторые люди ни перед чем не остановятся. Как мужчины, так и женщины. – Отвесив поклон, Себастьян улыбнулся. – Счастливого пути, мадам.

С неба стекал последний свет, когда Чарльз, лорд Джарвис, проследовал от Карлтон-Хауса к ожидавшему экипажу.

Недавнее развитие событий премного радовало. Мирные переговоры с наглым выскочкой Наполеоном остались в прошлом, а жадный ничтожный двурушник Вондрей в этот самый момент удирал восвояси, поджав хвост. Теперь война в Европе продолжится до победного конца, и британские войска триумфально промаршируют по Елисейским полям, а силы радикализма будут стерты в порошок. Как минимум лет сто ни одна страна не осмелится угрожать глобальному доминированию Британии и больше нигде плебс не восстанет против своих властителей и не провозгласит права вульгарной черни.

Навстречу хозяину лакей проворно открыл дверцу кареты и спустил лесенку. Удобно устроившись на мягком сиденье, Джарвис накрыл колени пледом. Но тут дверца снова отворилась, и виконт Девлин занял сиденье напротив.

– Не возражаете, если проедусь с вами?

– Представьте, возражаю.

Виконт зубасто улыбнулся.

– Я ненадолго. Полагаю, вы уже слышали, что месье Армон Вондрей уезжает из Лондона?

– Да.

– Ваша работа?

– Отчасти.

– Но это вы кого-то послали следить за его дочерью.

Откинувшись на спинку сиденья, Джарвис лишь поднял брови.

Девлин продолжил:

– По мнению Вондрея, именно вы убили Пельтана и Фуше.

– Армон Вондрей продажен и глуп. К чему мне опускаться до такой мерзкой театральщины, когда глава делегации у меня на жалованье?

– Возможно, Пельтан и Фуше угрожали донести на Вондрея в Париж.

– Хм. В таком случае их определенно следовало бы устранить. Однако, по моим сведениям, Фуше, по крайней мере, пребывал в блаженном неведении о предательстве Вондрея. А как вы знаете, мои сведения достаточно точны и обширны.

В окошко кареты Девлин заметил оборванца, перебежавшего им дорогу.

– Вы как-то говорили, что ваш человек следил за «Гербом Гиффорда» тем вечером, когда Пельтан был убит.

– Да.

– Расскажите мне снова, что он там увидел.

Джарвис вздохнул.

– Право же, Девлин, эта ваша одержимость становится попросту скучной.

– Так развлеките меня.

– Ну, извольте. Дайте припомнить… Неопознанный мужчина и женщина под вуалью подъехали в карете. По причинам, которые, несомненно, вам понятней, чем моему информатору, вызванный коридорным Пельтан не пригласил их в гостиницу, а затеял беседу прямо на улице. Собеседники горячились, но поскольку мой соглядатай, к сожалению, не отличается острым слухом, предмет их обсуждения остался неизвестным.

– Что случилось дальше?

– Мужчина с женщиной вернулись к своей карете, покинув Пельтана на тротуаре в расстроенных чувствах. Он так там и стоял, когда подошла Александри Соваж. С ней Пельтан тоже поссорился. Затем вернулся в гостиницу, снова вышел уже в пальто и перчатках, после чего они с Соваж укатили в фиакре.