Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Можно было предположить, что генеральный консул, лорд Киченер, в той же степени ненавидим жителями Египта, как кедив любим. Однако на деле все было скорее наоборот. Гордый бородатый ирландец полюбился еще в качестве сирдара, главнокомандующего египетской армией. Заняв пост генерального консула, он проявил внимание к судьбе маленьких людей, особенно феллахов, не осмеливавшихся даже носить тюрбаны и приличную одежду, чтобы их не сочли слишком богатыми и не обложили непосильными налогами. Кедив же, напротив, несмотря или, напротив, благодаря своему европейскому воспитанию, был своевольным, эгоистичным, деспотичным интриганом, не знавшим меры ни в чем; кедив не был любим в народе. Аббас Хильми поддерживал все существующие политические группировки и партии, хоть отдаленно нацеленные против власти англичан. То, что многие из них были между собой смертельными врагами, усиливало неоднозначность политической ситуации.

Наиболее громко заявляли о себе националисты. Среди них были как умеренные, так и радикалы, экстремисты и террористы. Премьер-министр Бутрос-паша Гали был застрелен. Заговор с целью убийства его преемника Мохаммеда-паши Саида, а также кедива и лорда Киченера был раскрыт в последнюю минуту. Вооруженные толпы бродили по стране, и никто не чувствовал себя в безопасности.

В эти дни Омар ничего так не желал, как того, чтобы все националисты объединились и сообща стали бороться за общую цель, за свободный Египет, в котором все были бы равны перед законом. Профессор Шелли был невысокого мнения об этих людях, считал их коварными, продажными и оторванными от жизни, марионетками кедива и пророчил им плохой конец. Омар не противоречил, но в его сердце росла любовь к этой стране, он чувствовал особенную теплоту, когда задумывался о будущем Египта, которое было и его будущим.

И его сильно задевало, когда в кафе «Ком Омбо» за вокзалом, куда приходили только местные — пили чай, кофе и зеленый лимонад и курили по двое или вчетвером высокие кальяны, — он не встречал уважения к себе, даже наоборот, к нему относились с недоверием и, прикрывая рот рукой, говорили, что он чужак Ситуация усугубилась тем, что однажды он читал в кафе «Таймс», что здесь считалось явной провокацией, как, например, развевающийся британский флаг.

Однажды речь зашла о Юсуфе, не пережившем холеру. Все говорили о нем с большим уважением, и в какой-то момент было произнесено имя Халимы. Имя девочки резануло Омара, как ножом, и с наигранным безразличием он спросил через стол, не знает ли кто-нибудь, где она сейчас находится. Внезапно разговор стих, и все посмотрели на Омара.

Толстый, обрюзгший юноша, о котором говорили, будто он предпочитает женщинам особ мужского пола, поднялся, подошел к Омару и нагло заявил:

— Посмотрите-ка, он скучает по Халиме. — И нагнулся к Омару ближе.

Омар оттолкнул его; он почувствовал, как кровь ударила ему в голову от гнева, но он взял себя в руки и достаточно спокойно спросил:

— Где прячется Халима? Кто-нибудь знает? Мы знакомы… — И почти извиняющимся голосом добавил: — Немного.

— Он немного знаком с Халимой! — выкрикнул парень несколько раз подряд, хлопая в ладоши, и остальные присоединились к нему: «Он немного знаком с Халимой!»

Когда рев стих, толстяк вновь возник перед Омаром, сделал несколько шагов, имитируя танец живота, и фыркнул:

— Мы все неплохо знакомы с Халимой, этой маленькой хурият. Мы все успели поиметь ее.

В это мгновение Омар потерял над собой контроль: как раненый зверь, кинулся он на толстяка, ударил в живот и начал душить так, что глаза того вылезли из орбит. Увидев, что Омар готов убить толстяка и не отпускает, даже когда лицо того посинело, несколько человек бросились разнимать дерущихся, но Омар, как змея, впившаяся в свою жертву, не ослаблял хватки, несмотря на то что его пытались остановить трое взрослых мужчин. Он бы, вероятно, задушил противника, если бы не произошло нечто, чего никто явно не ожидал: один из мужчин потянул Омара за рукав, материал порвался, как парус на ветру, и оголил правое плечо Омара, на котором четко виднелся ожог в форме кошки.

Это происшествие имело неожиданные последствия. Как Омар, так и разнимавшие отпустили своих противников и замерли, глядя друг на друга. И пока толстяк, кашляя и задыхаясь, сползал на землю, все, будто окаменев, смотрели на изображение кошки.

В кафе стало совсем тихо. Омар ожидал какой-нибудь реакции, замечания, вопроса, чего-либо, что бы разъяснило ситуацию, но ничего не последовало. Наконец, Омар повернулся и направился к выходу, не произнеся ни слова, но с тяжестью на сердце.