Елена Хорватова - Заговор дилетантов

Предположение, что она поспешила на свидание с последующим ночным кутежом в несвежей конторской блузе, старой шляпке и разношенных туфлях, тоже не казалось правдоподобным.

Оставалось предполагать худшее — с Лидой вчера и вправду что-то случилось. Но прежде чем утвердиться в этой горькой мысли, следовало все же нанести визит на службу к мадемуазель Танненбаум — вдруг она, бессовестно прогуляв всю ночь в хорошей компании, с утра, как ни в чем не бывало, заявилась в свою контору и уже выстукивает там на «ремингтоне» очередную бумагу для хозяина, а мы тут сходим с ума впустую?

— Лиза, как называется фирма, в которой служит Лидия Танненбаум?

Мадемуазель Эрсберг задумалась, что-то припоминая.

— Кажется, «Акционерное общество Франц Вернер Крюднер». Господин Штюрмер, у которого я служу, занимался какими-то юридическими делами этой фирмы. Мастерские Крюднера принимают заказы на изделия для военных нужд, но чем именно там занимаются, не скажу.

— Варвара Филипповна, в пансионе найдется справочник «Вся Москва»? Посмотрите в нем адрес фирмы Крюднера, — обратилась я к совершенно приунывшей мадам Здравомысловой. — Мне придется поехать туда и поговорить с сослуживцами Лиды — может быть, узнаю что-нибудь такое, что положит конец нашим волнениям.

— Елена Сергеевна, а не лучше ли нам протелефонировать в контору Крюднера? Ведь телефон же здесь для чего-то установили, почему бы им не воспользоваться? — предложила почтенная вдова.

— Нет, в данном случае чудо технической мысли никак не заменит личного общения. По телефону трудно уловить то, что человек в разговоре утаивает между слов. Варвара Филипповна, а как вы полагаете, Лидия не могла исчезнуть, так сказать, сознательно? Может быть, это какой-то розыгрыш?

— Лидочка не так легкомысленна, — горько ответила мадам Здравомыслова. — Она серьезная девушка, из тех, кто не находит ничего занимательного в подобных розыгрышах. Кроме того, объясните мне, ради Бога, — зачем ей вообще исчезать?

— Этого я, увы, сказать не могу, не узнав побольше о ее жизни…

Я уже собралась уходить, но все же обернулась к Лизе, решившись задать ей еще один, последний вопрос:

— Скажите, мадемуазель Эрсберг, а какие отношения были у Лиды с господином Крюднером?

Елизавета растерянно пожала плечами.

— Я имею в виду, не было ли со стороны Лидии некоторого увлечения, или, может быть, сам Крюднер имел на секретаршу какие-то виды и пытался за ней ухаживать? Или была определенная взаимная симпатия? — Мне пришлось внести некоторые уточнения, чтобы девушке было проще собраться с мыслями.

Пока я задавала Лизе эти пошлые вопросы, отдающие вульгарным любопытством к чужим сердечным делам, меня не оставляло внутреннее неприятное чувство, похожее на стыд.

Нет никакой уверенности, что Лида попала в беду, одни смутные догадки, а мне приходится рыться в ее шкафу, перебирая скромные пожитки, и выпытывать у подруг маленькие тайны бедной девушки… Чувствуешь себя отвратительно от сознания собственной бестактности.

Но с другой стороны, если с Лидой случилось несчастье и ей срочно нужна помощь, излишняя щепетильность может дорого обойтись.

И теперь волей-неволей придется вынюхивать, выслеживать, копаться в ее делах и обыскивать ее вещи ради высокой цели помощи ближнему. На основе собственного житейского опыта я берусь утверждать, что вполне порядочные, нравственные и хорошо воспитанные люди часто вынуждены делать нечто подобное — я имею в виду охоту за чужими тайнами и даже чтение чужих писем — и вовсе не потому, что они одобряют такое неприличное поведение, отнюдь. Но у них не находится иного пути, чтобы защитить себя или своих друзей от худшего зла…

— Так вы не заметили симпатии между Лидочкой и ее шефом? — повторила я свой вопрос.

— Ой, что вы! Какая симпатия! — Елизавета наконец продумала, что сказать, и принялась сыпать словами. — Хотя нет, в том смысле, что хозяин хорошо относился к Лидии, симпатия, конечно, была. Но отеческая, никаких ухаживаний. В этом отношении он — настоящий джентльмен. Да и вообще, этот герр Крюднер, он ведь изобретатель. Он и фирму-то открыл, чтобы, прежде всего, собственные прожекты разрабатывать. А изобретатели, они все такие чудаковатые, знаете ли… Не от мира сего. Вот и Крюднер такой же. Просто диву даешься, как он вообще существует на свете, да еще и собственной фирмой управлять ухитряется.

Такая характеристика Крюднера и полное отсутствие взаимного влечения между шефом и секретаршей меня несколько разочаровали. Беллетристика учит нас другому. По законам изящной словесности, секретарше полагалось быть как минимум безнадежной обожательницей своего хозяина. Впрочем, если хозяин отрицательный персонаж, он мог бы позволить себе гнусные и оскорбительные домогательства по отношению к невинной девушке… Еще одно подтверждение, что дамские романы не могут служить учебниками жизни.