Валерия Вербинина - Тайны Баден-Бадена

Последующие несколько дней Михаил провел с Назарьевыми и, можно сказать, сделался в их семье своим человеком. Он знакомил их с городом, сопровождал в Новый замок, показал ехавшего в экипаже Тургенева и передал все сплетни, которые о нем ходили. Когда собачка Глафиры Васильевны в ходе одной из прогулок куда-то убежала, писатель принял деятельное участие в ее поисках и в конце концов обнаружил ее в компании шпица одного из местных бюргеров. Это маленькое приключение имело неожиданные последствия: госпожа Назарьева, переволновавшаяся из-за своей любимицы, стала больше времени проводить в четырех стенах, и теперь нередки были случаи, когда она отказывалась от совместных выходов, предоставляя мужа и дочь попечению Авилова. Так как Петр Николаевич, по его словам, жить не мог без вестей из России, он обыкновенно заворачивал в читальню, где проводил час или полтора, изучая русские газеты и журналы. К чести господина Назарьева, он не требовал, чтобы Анастасия и Михаил скучали в это время возле него, и они уходили в кафе Вебера, слушали оркестр в саду рядом с Conversation или спускались к реке. Баден расположен таким образом, что большинство городских зданий находится на одном берегу, а казино, театр и зоны для гуляний — на другом. Глядя на островерхие крыши домов на той стороне и мелководную, ручную речушку Оос, Михаил почему-то вспомнил, как он впервые увидел широкую, величественную Неву, и задумался: мог бы он провести в Бадене всю жизнь? Он перевел взгляд на серьезное личико Анастасии, которая тоже смотрела на крыши.

«Интересно, а о чем думает она?»

— Здесь красиво, — заметил он, чтобы хоть что-то сказать.

— Да, — просто ответила Анастасия. — А вы заметили, сколько тут женских улиц? Амалиенштрассе, Стефаниенштрассе, Луизиенштрассе, Софиенштрассе…

— А вы бы хотели, чтобы была Анастазиенштрассе? — спросил Михаил с улыбкой.

Его спутница смутилась.

— О! Я не в этом смысле… то есть я не имела в виду…

Но она увидела, что Михаил улыбается, и сделала очаровательно уморительную гримаску, от которой у него сердце растаяло в груди.

— Ну наверное, я бы не отказалась… Только кто назовет улицу в мою честь? Я же ничего особенного не сделала.

Ему понравилась ее скромность; впрочем, по правде говоря, ему нравилось в Анастасии все. Они двинулись вдоль набережной; через несколько шагов девушка спохватилась, что хотела купить иголки, но забыла. Михаил и его спутница по мосту перебрались на другой берег и между отелями «Европа» и «Франция» отыскали магазинчик, торгующий разными мелочами. Анастасия объявила, что сама объяснится с хозяйкой, и заговорила на немецком, правда, то и дело сбиваясь на французский. Михаил время от времени вставлял уточняющие фразы. Ему пришло в голову, что он с удовольствием провел бы в этой лавочке сколько угодно, лишь бы рядом была мадемуазель Назарьева — и вновь пожалел, что он малоизвестный литератор без имени, без состояния, из разночинцев, и ему все дается с таким трудом. Наконец Анастасия выбрала иголки, расплатилась, и они вышли на улицу.

— О чем вы думаете? — не удержалась девушка, видя его мрачное лицо.

— Я?

Михаилу не хотелось признаваться. Он поглядел в конец улицы и заметил:

— Мне показалось, я увидел знакомого… господина Тихменёва. Но теперь я понимаю, что обознался.

— Он писатель?

— Редактор. Впрочем, статьи он тоже пишет.

— А вы сейчас что-нибудь сочиняете?

— Пока — нет.

— Скажите, Михаил Петрович, а как это происходит? — замирая от любопытства, спросила Анастасия. — Я имею в виду… ну вот, например, вы выдумываете героев или берете их из жизни?

— Что-то выдумываю, что-то беру из жизни, — ответил Михаил уклончиво. Он не любил разговоров о сочинительстве, потому что считал, что, в принципе, невозможно объяснить, откуда берутся герои, сюжеты и миры, которые хочется подарить другим.

Мимо них пролетел щегольской экипаж, мелькнул розовый шелк платья, красивое женское лицо, обрамленное черными локонами, — но, на вкус Михаила, накрашенное сверх всякой меры. Рядом с дамой в розовом сидел, развалившись и глядя в сторону, человек, которого писатель сразу же узнал. Анастасия проводила экипаж глазами.

— Это ведь был тот самый… игрок? — спросила она почему-то шепотом.

— Да, господин Осоргин, — ответил Михаил.

— А дама?

— Она не дама, — довольно резко промолвил писатель и сразу же пожалел об этом. — Думаю, нам пора возвращаться к вашему отцу.