Иван Рассадников - Таинственный Хранитель

– Мне кажется, я вас замучил своей мифологией, – немного смущенно произнес Сигурд Юльевич. – Увлекаюсь и не замечаю времени. Может, все-таки кофе или чай?

– Нет-нет, – произнесла Агриппина. – Расскажите про мёд поэзии. Я никогда не слышала эту легенду.

– Тогда слушайте, – тотчас оживился профессор. – После заключения мира между асами и ванами – высшими богами – их слюна была собрана в некий сосуд, и из нее был сделан мудрец по имени Квасир. Однако два карлика, Фьяляр и Галяр, убили Квасира и смешали его кровь с пчелиным медом. Любой, кому удавалось попробовать этот волшебный напиток – мед поэзии – становился поэтом или мудрецом. Но затем карлики убили великана Гиллинга и, чтобы откупиться от его отца Суттунга, отдали ему мед поэзии. Сут-тунг спрятал мед поэзии в горной пещере и отдал его под охрану своей дочери Гуннлёд. Страстно желавший раздобыть мёд поэзии, Один нанялся в работники к брату Суттунга – Бауги. За свою работу он потребовал глоток меда поэзии, однако, когда Бауги привел его к своему брату Суттунгу, тот отказался дать хотя бы один глоток. И тогда Один с помощью Бауги решил украсть мед поэзии. Бауги просверлил гору волшебным буравом, и Один проник в отверстие в облике змеи. Он соблазнил Гуннлёд, выпил весь мёд, потом обернулся орлом и вернулся в верхний мир, где с тех пор и находится мёд поэзии.

– Другими словами, сущность поэзии – божественна… – медленно проговорил Андрей.

– Именно. Вы, уважаемый Андрей Иванович, ухватили самую суть. Поэзия, в ее первоначальном виде, имеет божественное происхождение. Недаром многие поэты предсказывают в стихах собственную смерть, да и самые значимые мировые события тоже. Поэзия в те стародавние времена была тождественна мудрости и магии. Увы, в наши дни она практически утратила обаяние волшебства. Да, и вот что ещё любопытно! – добавил он. – Пока Один в образе орла летел в Асгард, некоторое количество мёда вытекло у него через… хм… задний проход. По легенде, именно эта часть мёда поэзии досталась поэтам-бездарям и махровым графоманам.

Андрей с Агриппиной невольно рассмеялись. Профессор снова откинулся в своем монументальном кресле. Его глаза изучали лица слушателей, пытаясь оценить впечатление, произведенное рассказом. Наконец, он удовлетворенно улыбнулся и повернулся к столу. Взял листок с рунами, не глядя, нащупал на столе ручку и стал что-то писать на листке. Его гости хранили молчание, стараясь не прерывать этот творческий процесс. «Ага… ну да, конечно… пожалуй, так…» – бормотал себе под нос профессор, то и дело взъерошивая свои седые волосы, отчего они скоро встали торчком и напоминали забавный пушистый нимб.

Девушка коснулась руки Андрея. Она напряженно ждала, не отрывая взгляда от профессора. Потом наклонилась к Андрею и прошептала: «Ты волнуешься?»

– С чего бы это? – тоже шепотом отозвался он.

– Ну, мало ли что там написано…

– Ты же мне растолковала значение.

– Но я же специалист по ворожбе!

Он сжал ее руку – тоже мне специалист. А Сигурд Юльевич, тем временем, поднял голову и уставился на них невидящим взором.

– Сие очень и очень странно, – сообщил он, и снова уткнулся в руны. – Говорите, нашли в рукописи восемнадцатого века? – обратился он к Андрею. Тот кивнул. – Поразительно! – профессор, наконец, снова откинулся в кресле. Теперь глаза его сверлили Андрея, словно два буравчика. – В принципе, я перевел ваш текст. Но он вызывает много вопросов. Разумеется, это заклинание, очень сильное магическое заклинание, по всей вероятности, относящееся к какому-то ценному артефакту. Невероятно ценному с точки зрения древних, потому что являлся этот артефакт принадлежностью богов, а затем был дарован на сохранение людям. Здесь используются самые сильные, старшие, руны – и это имеет огромное значение, потому что артефакт благодаря этому заклинанию наделял своего обладателя невероятной магической мощью.

Профессор опять умолк и нацелился на своих умиравших от любопытства слушателей испытующим взглядом.

– Хотел бы предостеречь вас, молодые люди, от излишней увлеченности рунами и всей этой древней магией, – произнес он. – Чтобы проникнуть в тайный смысл рун, сам бог Один, – а это был один из верховных богов скандинавского пантеона, – девять ночей провисел на Мировом древе, ясене Иггдрасиль, пронзенный собственным копьем. Знание не дается просто так, господа хорошие! – предостерегающе поднял он указательный палец. – Оно требует жертв и зачастую даже крови. – И он вдруг снова принялся читать нараспев: