Борис Акунин - Алтын-Толобас

Советник испытующе посмотрел магистру в ясные глаза и, кажется, поверил.

– Ну, то-то. Разумеется, свяжу. А со временем непременно выясню, кто – как здесь говорят – вас заказал. И тогда станет ясно, нужно ли вам ехать в Гималаи… Ничего, – Мистер Пампкин ободряюще коснулся локтя молодого человека и произнес по-русски. – Перемелется, мука будет. А также утро вечера мудренее. Отдыхайте. Я скажу, чтобы вам принесли зубную щетку и свежее белье, дам какую-нибудь из своих рубашек. В воротнике будет велика, а манжеты, должно быть, не достанут вам и до локтя, но все лучше, чем ваши лохмотья.

– Благодарю, вы очень добры, – растроганно улыбнулся Николас. – А где тут у вас туалет?

– По коридору третья дверь направо. Быть может, поужинаем вместе? У нас неплохой буфет.

– С удовольствием, – откликнулся Фандорин, уже открывший дверь, и улыбнулся еще раз, теперь смущенно. – Только должен предупредить – у меня ни пенса.

– Ничего, не разорюсь, – проворчал советник.

Пожалуй, он все-таки не был формалистом и надутым чинушей, но это ничего не меняло.

Николас быстро пробежал коридором, спустился по лестнице в вестибюль и, вежливо попрощавшись с охранником, вышел во двор.

Еще полминуты, и ажурные ворота посольства остались позади. Очень довольный своим хитроумием, Фандорин захромал прочь, навстречу опасностям и приключениям.

Ничего. Сначала честь, остальное потом.

Фантастический день подходил к концу. Стемнело, на набережной горели фонари, а на противоположном берегу реки источал сказочное сияние подсвеченный Кремль. Это очень красиво, сказал себе Николас. Вероятно, один из красивейших видов на земле. И, чтобы не впадать в романтическое настроение (что в данных обстоятельствах было бы некстати), мысленно присовокупил: чем на иллюминацию тратиться, лучше бы зарплату архивистам вовремя платили.

Ковыляя в сторону Большого Каменного моста, пытался составить план действий. Куда идти? В гостиницу? От одного воспоминания о номере, где на зеркале растопырилась паутина от пули, Николас содрогнулся. Только не туда! Там-то, скорее всего, и дожидается очкастый весельчак.

Тогда куда? К милицейскому начальнику – предлагать премию? Интересно, какую, когда в кармане ни гроша. Да и вообще, как это будет выглядеть: явится на Петровку, 38 какой-то оборванец без документов, станет требовать, чтобы его провели к начальнику уголовного розыска полковнику Нехватайло. Бред! Сон в летнюю ночь!

Николас остановился, поняв, что повел себя крайне неразумно. Нельзя путать честь с глупым гонором. Что может сделать иностранец в этой опасной стране – один, без поддержки и даже без денег?

Получалось, что выхода нет. Нужно возвращаться с повинной к многоопытному советнику по безопасности и уговаривать его, чтобы перед репатриацией он все-таки дал Фандорину возможность сговориться с главным московским сыщиком. Пампкин человек незлой и умный. Может пойти навстречу – если, конечно, не сильно рассердился на Николасов обман.

Да, может быть, еще и не хватился, ведь прошло не более пяти минут.

На набережной было пусто, только сзади раздавались неторопливые, гулкие шаги какого-то позднего прохожего. Вздохнув, Николас повернулся, чтобы идти сдаваться.

– Коляныч! – жизнерадостно возопил поздний прохожий. – Какими судьбами?

Магистр попятился.

– Ну чё ты как не родной? – как бы обиделся Очкарик (вот и стеклышки в свете фонаря блеснули, а в руке блеснуло еще и что-то металлическое пожалуй, не пистолет с глушителем, а нож или кинжал). – Не бери в голову, все там будем.

Страшный человек ускорил шаг, теперь его отделяло от Николаса не более пятидесяти футов.

Фандорин развернулся и, приволакивая ногу, побежал прочь, но медленно, слишком медленно. И ролики сломаны, не умчишься. Господи, неужели всё закончится здесь, у этой равнодушной реки, в этом чужом, недобром городе?

Послышалось стремительное приближающееся фырканье маломощного моторчика, визгливо заскрежетали тормоза. Рядом с тротуаром резко остановился малюсенький таункар – Николас знал, что эта модель называется «Ока».

Открылась дверца.

– Мотаем! – крикнул женский голос.

Фандорин, в очередной раз сбросивший балласт рефлексии, кинулся головой вперед в кабинку и скрючился на крошечном сиденье, поджав длиннющие ноги.

Автомобильчик рванулся с места, замахал незакрытой дверцей, как воробей крылышком.

Николас кое-как устроился. Сел, поджав колени к подбородку, вывернулся назад. Фигура на тротуаре послала ему воздушный поцелуй.