Борис Акунин - Алтын-Толобас

Глаза архивиста горели огнем священного первооткрывательского сумасшествия – слишком хорошо знакомого и самому Николасу. Магистр поневоле заразился возбуждением Болотникова. Тайны Времени – сильный наркотик. Тот, кто приобщился к нему, становится немножко безумцем.

– Имя автора письма было установлено! Мушкетерский капитан фон Дорн, про которого известно, что он состоял при особе Артамона Сергеевича и, вероятно, был посвящен в его секреты. Мало этого: наличие второй половины документа давало шанс, на который я и не смел надеяться. – Максим Эдуардович округлил глаза и перешел на шепот. – Найти Либерею! Что там Матфеев, что там мои доказательства! Найти саму библиотеку – в каком бы виде она ни была. Пусть полусгнившая, пусть безнадежно испорченная плесенью – всё равно! А может быть, она и цела, хотя бы частично. Ведь Матфеев разбирался в книжном деле и, покидая Москву бог весть на сколько лет – может, и навсегда – не стал бы прятать драгоценные манускрипты в сыром месте. Вы… вы представляете себе, что это была бы за находка? – задохнулся Максим Эдуардович.

Николас сказал себе: нельзя поддаваться этой золотоискательской лихорадке. Речь сейчас идет не об исторических открытиях, а о вещах куда более грубых и неаппетитных – коварстве, подлости, убийстве.

– Понятно, – холодно произнес магистр. – Вы выманили меня в Москву и обратились за помощью к Седому.

– К кому? – переспросил Болотников, сбитый с восторженного тона. – К Седому?

Скорее всего с архивистом имеет дело не сам магнат, а кто-нибудь из его подручных, подумал Фандорин. Что не меняет сути дела.

– Какое у вас жалованье? – холодно осведомился он.

– Что? – еще больше растерялся архивист. – Вы имеете в виду зарплату? Кажется, триста девяносто тысяч. Или двести девяносто? Точно не помню… А почему вы спрашиваете?

– И на эти деньги вы одеваетесь в дорогих магазинах, купили новый апартамент и спортивный автомобиль?

Болотников переменился в лице. Ага! В цель!

– Так это вы выдали меня Вершинину! Ну конечно, кто же еще! То-то он так хитро на меня смотрел. Вызывает к себе, говорит: «Эврика, Максим Эдуардович. Я знаю, откуда мы возьмем средства. Не такой уж я недотепа, каким вы все меня считаете. Будем брать заказы у зарубежных исследователей, за хорошие денежки, и в валюте! Вот так». И чуть ли не подмигивает. А за день до этого у него были вы. Наябедничали? Откуда вы узнали, что я подрабатываю частными заказами?

– Так вы берете заказы? – озадаченно спросил Фандорин.

– Давно. Иначе на что бы я жил? На двести девяносто тысяч? Заказы, конечно, отнимали время и отвлекали меня от поисков, но я не аскет и не схимник. История историей, но жить тоже нужно. Я превосходный специалист, мои услуги стоят дорого.

Николас нахмурился. Это неожиданное известие подсекало под корень всю стройную версию о связи архивиста с бандитами.

Нет! Не всю!

– Вы лжете! – вскипел магистр, вспомнив про другую важную улику. Если б вы до такой степени были увлечены поисками Либереи, вы не уехали бы на свой теннис! Нет, вы твердо знали, что меня убьют и текст в самом скором времени будет у вас! Вы убийца! Нет, еще подлее – вы хладнокровный сообщник убийцы!

В глазах у Фандорина потемнело от ярости – он вспомнил про «птичку жалко», про свой полет с крыши – и, перегнувшись через спинку, схватил Болотникова за лацканы. Цивилизованный человек, убежденный сторонник политической корректности, и вдруг такой срыв. Вот оно – вредоносное воздействие дикого московского воздуха.

В следующую же секунду Николас опомнился и разжал пальцы, но в салон с обеих сторон уже ворвались охранники, очевидно, умевшие пронизывать взглядом и тонированное стекло. Один запрокинул Болотникову голову, другой схватил его за руки.

– Пустите! – прохрипел полузадушенный архивист. – Мне не нужно было ваше письмо! У меня фотографическая память! Я специально учился! Мне достаточно посмотреть на страницу в течение двадцати секунд, и я ее запоминаю. Хотите, прочту письмо по памяти? «Память сия для сынка Микиты егда в розумении будет а меня Господь приберет а пути на Москву не укажет а ежели умом не дойдешь как…» Фандорин махнул молодым людям – мол, всё в порядке, помощь не нужна, и стальная хватка была немедленно ослаблена. Хлопнули дверцы, коллеги опять остались вдвоем.

– Так вы никому про меня не рассказывали? – тихо спросил Николас, снова перестав что-либо понимать. – Честное слово?

– Кому?! – воскликнул Болотников, держась за горло. – А главное, зачем? По-моему, вы все-таки не осознаете до конца, что это такое: найти Либерею. Это открытие, равного которому не было в исторической науке! Это всемирная слава, не-во-о-бра-зи-мые деньги, вечная благодарность потомков! Зачем я стал бы делиться с кем-то всем этим? Да прежде чем отправить бандероль вам, я навел о вас справки, прочитал все ваши опубликованные работы и пришел к выводу, что как ученый вы для меня опасности не представляете. Вы занимались мелкими фактографическими изысканиями, я не обнаружил в ваших статьях ни размаха, ни концептуального масштаба.