– Как это печально, – сказала Мира, едва мы переступили порог дома, где все зеркала были занавешены.
– Не думай об этом, – попросил я ее. – Скоро мы вернемся в Санкт-Петербург, и все печали забудутся…
Я не был так уж уверен в своих словах, но надо же было мне каким-либо образом успокоить мою милую индианку.
Она недоверчиво посмотрела на меня из-под черных ресниц, но так ничего и не сказала в ответ. Я понял, что Мира испытывает некоторые сомнения относительно нашего будущего спокойствия!
В столице я сразу же отправился домой, чего так страстно желала Мира. Мой раненый Золотой дракон, как мне казалось, желал того же. Однако он мужественно держал свое мнение при себе.
– Яков Андреевич! – обрадованно воскликнул мой камердинер, снимая мне шубу с плеч. – А мы уж и не знали, когда вас ждать, – запричитал он в своей обычной манере. – Вот непогода-то разыгралась! – Господин Юкио! – всплеснул он руками. – Да вы никак ранены! Что же это с вами со всеми снова произошло?! – заохал лакей. – Да и госпожа Мира спала с лица, – заметил он, прищурив два близоруких, слегка слезящихся глаза.
– Ничего особенного! – ответил я, будучи несколько раздражен болтливостью своего камердинера.
– Ничего особенного! Ничего особенного! – пробормотал старый слуга себе под нос и унес разбирать мои чемоданы.
Я поднялся в свой кабинет, желая первым делом спрятать дневник в тайнике за известной картиной на стене.
Не успел я открыть дверь, как замер на пороге от неожиданности с маленьким погребцом в руке, в котором лежала моя тетрадь.
– Яков Андреевич! – поприветствовал меня Кутузов, утопая в глубоком кресле.
– Иван Сергеевич! – удивился я. – Вот уж кого я никак не ожидал здесь увидеть! – сказал я холодно.
– Вы вправе сердиться на меня, Яков Андреевич, – губы Кутузова чуть тронула едва уловимая улыбка. – Но меня ввели в заблуждение, – проговорил он извиняющимся тоном. – Произошло какое-то досадное недоразумение! – развел руками Кутузов.
– А по-моему, это не недоразумение, – сухо заметил я. – Мне кажется, что некто намеренно ввел вас, Иван Сергеевич, в заблуждение…
– Расскажите мне все, что вам известно об этом деле! – потребовал Кутузов.
Мне не оставалось ничего иного, как послушаться, ибо повиновение также являлось одной из добродетелей Соломонова храма.
– Вы уверены, что жертвоприношение совершил Гродецкий? – с сомнением в голосе спросил Иван Сергеевич после того, как я поведал ему обо всем, что произошло в имении Титовых.
– Это было не жертвоприношение, – твердо ответил я. – Это было убийство! Князь имел влияние при дворе, – продолжил я, – но у него были совершенно иные политические цели, в отличие от тех, что имел Гродецкий! К тому же, между делом, кто-то посоветовал ему избавиться от меня, и он непряминул этим советом воспользоваться, ибо я, как никто другой, подходил в этом случае для заклания. На роль козла отпущения, образно говоря…
– Я вынужден с сожалением констатировать, – заметил Кутузов, – что мы с Николаем Николаевичем допустили непростительную ошибку!
– Вы мне верите? – поинтересовался я.
– Да, – кивнул Иван Сергеевич. – Ваши слова подтверждает Лаврентий Филиппович Медведев и некоторые мои агенты, – добавил он.
– Вы уже успели опросить надзирателя? – искренне удивился я.
– Да, – подтвердил Кутузов. – Вам, Яков Андреевич, должно быть известно, что Лаврентий Филиппович прибыл в столицу днем раньше!
– Известно, – ответил я. – Он, кстати, привез с собой одного из убийц.
– Это нам тоже известно, – поклонился Иван Сергеевич. – Ваша задача сейчас, – обратился ко мне Кутузов, – найти и привезти в Орден пана Гродецкого. Он должен ответить за свое преступление, – добавил Иван Сергеевич.
От его слов у меня мороз пробежал по коже. Однако я не мог не признать их справедливости…
– И вот еще что, – продолжил Кутузов, – мне неизвестно имя человека, введшего в заблуждение Титова. Я был бы весьма признателен вам, Яков Андреевич, если бы вы разыскали его и тоже доставили в наш Орден. У братьев накопились к нему некоторые вопросы… – проговорил он зловеще. Говоря откровенно, мне бы не хотелось оказаться на месте этого человека, бывшего в ответе за несколько смертей, свершившихся друг за другом.
Свет от китайского фонарика под потолком окрашивал седину Кутузова в радужные цвета. Казалось, что над его головой светится золотистый нимб. Я не мог отвезти взора от его чугунного перстня с адамовой головой, такого же, как тот, что я обнаружил в вещах Гродецкого…
Читать дальше