Елена Толстая - Фартовый человек

У Алеши нехорошо зашевелилось в груди, когда он взял листок и развернул.

Округлые фиолетовые буквы посыпались, как горох:

Товарищ Алексей Дубняк, мы с вами встречались, но больше я не могу, т. к. не испытываю любви. Я вам желаю счастья и себе тоже с другим человеком. Ольга Гольдзингер

Ему стало грустно и как-то странно. Как будто это не он гулял с Ольгой белыми ночами по Петрограду, не с ним она танцевала, не для него смеялась. Как будто вообще все это происходило с каким-то другим человеком, который не имел к Алеше ни малейшего отношения и даже не был с ним знаком.

Он снова сложил записку и сунул ее между печкой и стеной.

Вчера он был в штабе армии, и там положительно отнеслись к его просьбе взять его обратно в ряды Вооруженных сил. Предложили командирское звание. Только не в Петрограде, а во Пскове. Если ехать, то послезавтра. Он как раз успеет отыграть спектакль – и можно будет собирать вещи.

Алеша колебался. Не знал, как Ольга отнесется к его решению. Может быть, согласится ехать с ним? Или напротив, поставит вопрос ребром: или Петроград, и тогда они вместе навсегда, или Псков, но тогда уж без Ольги.

А теперь вот не стало и последнего препятствия. Ольгу можно больше ни о чем не спрашивать – она сама обо всем сказала первая.

На душе должно было стать легче, а сделалось, наоборот, ужасно тяжело. Хотелось спрятаться, запереться у себя в комнате и никого не видеть, по крайней мере, несколько дней. Но Алексей, человек добросовестный, не мог подвести товарищей. Поэтому он послушно переоделся в зеленый костюм, надел лук через плечо и вышел играть лесного стрелка.

Бореев в роли шерифа зловеще блистал. Рабочие в зале свистели, когда он появлялся, а леди Марион, напротив, встречали криками: «Не слушай его! Задай ему перцу!» После окончания спектакля все очень хлопали. Бореев был красный, потный, его глаза горели такой дьявольской яростью, что Татьяна Германовна даже испугалась:

– Бореев, голубчик, нельзя же так себя изводить. Вы бы выпили воды.

И волшебным образом извлекла из небытия стакан.

Бореев выпил воду и пошел обратно на сцену.

Ольга уже отправилась переодеваться в обычную одежду. В зале еще шумели, бурно обсуждали пьесу, пытались даже открыть на почве спектакля комсомольское собрание. Слышно было, как Бореев, все еще в костюме шерифа, сцепился в полемике с кем-то из зрителей.

Настя Панченко рыдала, сидя прямо на горе снятых костюмов. На Насте была мужская армейская нижняя рубаха и заношенная черная юбка.

Ольга сразу испугалась и подбежала к Насте:

– Что случилось?

Настя не отвечала, захлебываясь слезами. Ольга ее такой никогда не видела. Настя всегда оставалась очень сдержанной, а тут ее просто колотило от рыданий.

– Что с тобой, Настя? – Ольга трясла ее за плечи. Голова Насти моталась, волосы в беспорядке падали на лицо. – Настя, тебя обидели?

Настя вдруг застыла, не дыша, а потом медленно, медленно выдохнула. Слезы постепенно высыхали на ее щеках, глаза тускло поблескивали.

– Ничего, Оля, это ничего, – выговорила наконец Настя. – Я просто не знала, что это так бывает. Когда устанешь, переволнуешься, а потом все разом закончится.

– Да что закончилось? – не понимала по-прежнему Ольга.

– Спектакль… – Настя виновато улыбнулась, вытерла лицо ладонями. – Мне, наверное, нельзя в театре играть. Как это другие выдерживают? Не понимаю!

– Так ты из-за представления переживаешь? – удивилась Ольга.

– А ты разве нет?

– Так не до слез же, – возразила Ольга.

Ее встреча в темном закулисье с Ленькой Пантелеевым перебила всякое беспокойство по поводу спектакля. Что он там делал? Как вообще там очутился? Ольга понимала, что ей не следует обсуждать это приключение с Настей – да и с кем бы то ни было. Окажется потом, что она сдуру помогла опасному бандиту. Ее запросто могут арестовать за пособничество! Разговаривая с Пантелеевым, показывая ему зрительный зал, Ольга почему-то не задумывалась о том, что он бандит и что ему не помогать надо, а, наоборот, сразу же сообщить о его местонахождении в УГРО. Может, постановка «Робин Гуда» так на Ольгу подействовала? В любом случае, Ленька Пантелеев вовсе не выглядел опасным злодеем. Вдруг на его счет вообще все ошибаются и он на самом деле хороший?

Настя взяла свою кофту с длинным рукавом и натянула поверх армейской рубахи. Ольга тоже переоделась в обычную одежду. В зале уже замолкли аплодисменты, смутно доносилось успокаивающее воркование Татьяны Германовны. Потом слышны стали крики, жуткие, как при трактирной драке: это Бореев орал на кого-то: