Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

Вслед за ним явились сенатор Целий Руф и книгоиздатель Аттик Помпоний, встревоженные ночным посланием консула. Постепенно начали подходить и другие друзья Цицерона. Когда дом уже был полон гостей, подошла еще одна центурия легионеров, посланных Антистием.

Рабы провожали гостей в триклиний, оставляя их в недоумении по поводу столь неожиданного приглашения хозяина дома. Когда в триклинии набралось около сорока гостей, к ним вышел Цицерон. Придав своему лицу выражение скорбной торжественности, соответствующей случаю, он тихим голосом приветствовал гостей, стараясь разжечь еще большее любопытство своим убитым видом.

— Что случилось? — от имени собравшихся спросил Целий Руф. — К чему это ночное сборище, эти тревожные известия с просьбой немедленно быть у тебя в доме? Во имя великих богов, что произошло?

— Друзья мои, — начал Цицерон своим хорошо поставленным актерским голосом, — не удивляйтесь столь неожиданному вызову. Ибо случилось событие необычное, если не сказать больше, почти невероятное. Сегодня утром, на рассвете, презренные мятежники, богоотступники и изменники-катилинарии попытаются убить римского консула в его доме, — патетически крикнул Цицерон, завершая столь необычное выступление о себе в третьем лице.

Послышались возгласы изумления.

— Сегодня, — продолжил Цицерон, эффектно затягивая паузу, — ранним утром сюда явятся Цетег и Марций, дабы убить римского консула в его доме. Слышали ли вы о преступлении более страшном, чем это? И где? Здесь, в Риме, в городе, где римский консул должен чувствовать себя в полной безопасности, готовятся мечи для убийства высшего магистрата нашей республики. Неужели боги примирятся с подобным кощунством и святотатством? Неужели римляне смирятся с подобным надругательством над нашими правами и обычаями? Но я не хочу крови, — лицемерно поднял руку Цицерон, — я не хочу, чтобы пострадали безвинно осужденные. Собрав здесь своих друзей, я предлагаю им всем быть беспристрастными свидетелями происходящего. Мы подождем до утра, и если мятежники явятся, то пусть Юпитер, великий и всеблагой, покарает их, а гнев всех честных римлян падет на их голову.

— А почему ты их сразу не арестуешь, — спросил простодушный Квинт, — если ты знаешь о подобном преступлении?

— Я хочу, чтобы весь город знал о злодеяниях Катилины и его друзей. Пусть сами римляне осудят и раздавят эту заразу, угрожающую нашей республике. А пока, — добавил Цицерон, — чтобы скрасить наше ночное бдение, я приказал подать сюда лучший ужин, какой только можно найти в этом доме, а цекубское немного скрасит нам наше долгое ожидание.

Гости радостно закивали, предвкушая приятный ужин. Целий Руф наклонился к Аттику Помпонию.

— Я не устаю восхищаться нашим консулом, — тихо сказал сенатор, — он продумывает каждый свой шаг.

— Когда ставка — твоя собственная жизнь, будешь и не таким осторожным, — философски заметил Помпоний, — но он делает правильно, что не арестовывает заговорщиков. Его осведомители работают куда лучше, чем шпионы Катилины, а это в конечном итоге может решить судьбу заговорщиков.

Рабы принялись вносить угощение в триклиний, и многие гости совсем скоро позабыли тревожный повод, собравший их здесь, в доме Цицерона.

Веселье было в самом разгаре, когда на рассвете к дому Цицерона подошли полтора десятка человек. Цетег и Марций, выйдя вперед, обратились к трем легионерам, стоявшим у ворот, с просьбой пропустить их в дом, к консулу. Легионеры, получившие твердый приказ центуриона, отказались пропустить непрошеных гостей. На все уговоры Цетега легионеры отвечали отказом. Вспыльчивый Марций уже схватился за меч, когда из дома вышел центурион, услышавший шум.

— Что вам нужно? — сурово спросил он, не скрывая своей неприязни к обоим гостям.

— Мы римские граждане и хотим видеть своего консула, — попытался унять свой гнев Цетег. — Нам нужно видеть Цицерона.

— Он занят и никого не принимает, — коротко ответил центурион, не спуская глаз с пришельцев.

— Но он нам нужен, — настаивал Цетег.

— Я сказал все, — центурион повернулся к ним спиной, намереваясь войти в дом.

Марций, не дожидаясь его ухода, выхватил меч, но все три легионера, тут же обнажив оружие, встали рядом с центурионом.

— Уходите, — гневно сказал центурион, — или вы пожалеете, что пришли сюда.

Теперь уже не выдержал Цетег.

— Ты смеешь угрожать нам, — прохрипел он, также обнажив свой меч, — значит, ты умрешь первым.