Валерия Вербинина - Сапфировая королева

И тут она увидела.

Стекло за спиной Евгения разлетелось мелкими осколками, и в окно головой вперед влетел Леон Валевский. Всей массой своего крепко сбитого тела он врезался в студента, и Евгений, не устояв на ногах, упал. Лампа вылетела из его руки на пол и разбилась.

Лежа на полу, Жмыхов тряхнул головой. На лице его застыло ошеломленное выражение.

– Ах, – просипел он, – так вы заодно! Сатрапы!

Амалия, подбежав к горящим осколкам лампы, ногой затоптала языки пламени. Евгений ударил Валевского и уже собирался схватить Амалию, но тут в дверь ворвались фигуры в мундирах и набросились на студента.

Валевский, которому здорово досталось, приподнял голову. В глазах мельтешили какие-то пестрые пятна, по лицу текла кровь, но тут молодой человек почувствовал на нем теплую женскую руку и странным образом сразу же успокоился.

– Лежите, лежите, – сказала Амалия. – Почему вы вернулись, Леон?

Он и сам хорошенько не знал. Лишь знал, что если бы оставил молодую женщину в одном помещении с обезумевшим бомбистом, то это воспоминание преследовало бы его всю жизнь. Но Валевский не был бы Валевским, если бы не придумал какое-нибудь язвительное объяснение.

– Должен вам признаться, сударыня, – проговорил поляк, – в мире есть две по-настоящему отвратительные вещи: терроризм и тещи. Все прочее я могу вынести.

И, сочтя, что сказал все, закрыл глаза.

В своем особняке Хилькевич подошел к окну. Машинально отметил про себя, что на улице, несмотря на поздний час, довольно оживленное движение. Причем больше всего здесь было полицейских карет. «Что, интересно, они опять затеяли?» – неприязненно подумал король дна.

В дверь постучали, и через мгновение вошел Жорж, чье лицо было густо усеяно кровоподтеками. Сутенер поглядывал на расстегнутую манжету на руке и хмурился.

– В чем дело? – спросил Хилькевич.

– Я запонку потерял, – буркнул Жорж. – Наверняка она где-то здесь. Когда меня приволокли наверх, ее уже не было.

Он покосился на пятнышко крови на ковре, оставшееся там, где упал граф Лукашевский, встал на колени и принялся смотреть под диванами и мебелью.

– Ты извини, что все так получилось, – сказал Хилькевич, налив себе вина. – Надо же было мне кого-то изобличить, чтобы заставить Антонина совершить ошибку.

– А если бы граф ее не совершил? – проворчал Жорж. – Если бы разгадал ваш замысел? Тогда что, вы убили бы меня?

– Нет, конечно, – ответил король дна с широкой улыбкой. – Я ни мгновения не верил, что мой тайный враг – ты.

– Нелепость какая-то, – проворчал Жорж, заглядывая под шкаф. – Куда она могла деться?.. А где Вань Ли?

– Только что ушел. Вася увез тело, так что никто ничего не узнает. – Хилькевич поставил бокал на стол. – Надеюсь, не надо тебе говорить, чтобы ты держал язык за зубами?

– За кого вы меня принимаете! – обиделся Жорж, поднимаясь на ноги. – Черт, любимая запонка была, бриллиантовая… Ищи ее теперь!

Он подошел к Хилькевичу и наклонился, чтобы посмотреть под столом.

– Оставь, – велел Хилькевич. – Слуги найдут, вернут тебе. Никуда она не денется.

– Ага, – ответил Жорж. И вдруг, резко распрямившись, коротко и сильно ударил Хилькевича снизу вверх ножом под сердце.

Король дна издал сдавленный стон и повалился грудью на стол. Жорж дернул щекой и вонзил нож еще глубже.

– Сво… – побелевшими губами просипел Хилькевич. – Как же ты…

Он умолк и захрипел, скребя по столу ногтями.

– К твоему сведению, – спокойно проговорил Жорж, – именно я убил Коршуна. И когда ты стал объяснять, как я все провернул, мне сделалось не по себе. Я думал, ты и впрямь меня вычислил.

Хилькевич шевельнулся.

– Так это ты…

– Нет, – покачал головой Жорж. – У меня к тебе были свои счеты. Давние, давние счеты. Про графа ты угадал правильно – ворону тебе прислал он. И он же укокошил Пятирукова. Я все про него понял, потому что случайно видел, как Антонин толкнул под карету Сеньку-шарманщика. Тогда я решил, что грех было бы не воспользоваться моментом.

И Жорж беспечно улыбнулся, словно рассказывал об удачной проделке, которая сошла ему с рук.

– Что ты там хрипишь? – Сутенер прислушался. – А, понял. Мало денег? Нет, денег мне всегда хватало. А убить я тебя хотел из-за Насти.

По телу Хилькевича пробежала судорога. Он приподнял голову…

– Да, да, – подтвердил Жорж, – из-за твоей жены, которую ты приказал убить ни за что, просто потому, что она была из богатой семьи и ты был ее наследник. Говорят, ты стоял и смотрел, как твой друг Коршун ее душит. – Жорж покачал головой. – Как же ты мог, а? Удавил бы лучше толстую Розалию или любую другую маруху, но Настю за что? Она была такая хорошая! Я с детства ее знал, она никогда никому не делала зла… Я даже обрадовался, когда она вышла за тебя. Думал, что буду чаще ее видеть… потому что сам был недостаточно для нее хорош, понимаешь? И в моей жизни, в моей паскудной жизни, будь она проклята, Настя была единственным человеком, который… который что-то для меня значил, ради которого я бы пошел на все. А вместо этого… – Он дернул щекой. – Я даже не мог побывать на ее могиле, потому что ты бы сразу же начал подозревать неладное. Ты ведь так и не узнал, к кому она ходила, Настя тебе ничего не сказала… – По щекам Жоржа потекли слезы. – А ведь мы просто разговаривали! Мы даже не успели стать любовниками, черт возьми!