А. Веста - Зверь Бездны

— Шомполами говоришь?

Размахивая стволом арековой пальмы, Петёк уложил несколько «демонов»:

— Уйди, постылый! Пехота не сдается!!!

Обломком ствола Алексей отмахивался от наседавших маломальцев, короткими ударами крушил нападавших. Аня, схваченная «пятнистыми демонами», истошно вопила и отбивалась кулачками. Гриня яростно дубасила Мануэля ногами, пока «демоны» не схватили ее за руки и за ноги.

— Ай-яй-яй-яй, убили негра, убили негра, убили негра… — голосил сбитый на землю Петёк, под ударами розовых пяток. — Ай-яй-яй-яй! Ни за что ни про что…

Раненый Алексей продержался дольше остальных. Если бы не битва с оборотнем… Смертельный яд зомби все еще гулял в его крови, тормозя реакции и лишая удар силы.

Нападающих, вооруженных палками и копьями, было больше двух десятков, и сопротивление островитян было обречено.

— Хватит, повоевали, теперь пусть другие воюют. — Петёк выплюнул на песок окровавленный зуб. — Держись, Анютка!

Избитых участников шоу прикрутили к пальмам, лицами в стволы, покрытые колючей волосатой копрой. Из плеча Алексея хлестала кровь.

Оказалось, что «пятнистые демоны», хотя и были природными каннибалами, но на этот раз проявили сдержанность к пленным. Они не желали избивать связанных и резать их живьем. Маня материл подданных на чистейшем русском.

— А казачок-то засланный… — просипел прижатый к пальме Петёк.

— Это все неправда… — шептала Аня, прильнув щекой к пальме. — Это фильм такой снимают? Правда, Петенька?

— Да, Анка. Это сюжетец такой, и в конце полный хэппиндец.

— Дура, дура набитая… Поверила рекламе: «каждой твари по паре»… Замуж мечтала выйти, идиотка, — исповедалась Аня мохнатому стволу.

Оставив пленников на солнцепеке, окровавленных, облепленных мухами, Мануэль и его команда уселись перекурить и обсудить, что делать с пленными. Мануэль курил «травку», остальные жевали толстые бурые листья, сплевывая в сторону пленных.

Солнце клонилось к закату, когда Маня захотел развлечься.

— Здравствуй, лесное чучело, а я тебя сразу и не узнал… Ты, я гляжу, ручонку пришил. А ты, алкаш, что здесь делаешь? — Мануэль обратился к Петьку.

— Ах ты, дурилка картонная! — выругался Петёк.

— Отпусти их, — прошептал разбитыми губами Алексей.

— Отпустить? Нет, я порежу вас на куски и скормлю на ужин своим воинам. С кого начнем? Для начала я отрежу мизинчик блондинке, буду сосать, как чупа-чупс, а потом разберусь с тобой. Ты у меня девку увел.

Аня завизжала отчаянно, по-заячьи, и забилась в своих силках.

— Ты, чувырло печеное, отпусти девчонок! — взвился связанный Петёк и внезапно прошептал с невыразимой грустью. — Помру — трава вырастет. Вот такая трава.

Мануэль накрутил на кулак волосы Грини, сорвал с нее повязку, скрывающую грудь.

Привязанная Гриня рычала от бессильной ярости. Мануэль, прижавшись к девушке, двигал бедрами в похотливом танце, который там, в ледяной Московии, приводил в восторг стада его поклонниц. Воины с воплями окружили своего предводителя, потрясая копьями. Внезапно стало тихо. Бледный, задыхающийся Мануэль тесаком кромсал веревки, стягивающие руки Грини. Нечеловеческим усилием Алексей наконец рассадил веревки.

Раскидав черные скользкие от свиного жира тела, он ударом в висок сбил Мануэля, рванулся к Грине, но она с силой оттолкнула его.

Тяжело переставляя ноги, Гриня шла к океану. На ее изорванной поневе алела кровь.

— Агриппина, не надо! — крикнул Алексей.

По щиколотки увязая в белом песке, он бежал за ней. Он видел, как ревущая волна смяла Гриню. Ее размокшие волосы мелькнули сквозь воду. Волна закрутила и волокла ее в глубину. В несколько прыжков он оказался у кромки воды. Чернокожие истошно вопили, но в воду идти боялись.

Он поплыл туда, где метрах в тридцати мелькнула белая ткань, поднырнул и сквозь мутную водную толщу увидел Гриню. Раскинув руки, она медленно оседала на дно. Он настиг ее у края подводной скалы, ухватил за волосы и потащил к зеленовато-бледному сквозь воду солнцу.

Гриня лежала на мокром песке, из неглубокой ссадины на виске сочилась кровь. Девушка не дышала. Петёк и Аня принялись трясти и опрокидывать безжизненное тело, истерично, неумело возвращая к жизни.

Через минуту Гриня с хрипом выплеснула из себя остатки воды и судорожно втянула воздух. Алексей попытался раскрыть ее опавшее веко, и понял, что сознание не вернулось к ней.