Филипп Ванденбер - Восьмой грех

– Невероятная история, - прошептал Мальберг, - но к чему вы мне все это рассказываете?

– Сейчас вы все поймете.

Обожженный отвел Лукаса в сторону и за колонной продолжил разговор. Некоторые экскурсанты неодобрительно посмотрели на них.

– Пятьдесят миллионов лир - это не пустяки, - говорил Обожженный. - Я принял заказ, раздобыл план Туринского собора, целыми днями следил за храмом, записывал все передвижения, выискивал возможные тайники и разрабатывал предстоящую операцию. Одним воскресным вечером я отпра вился в собор с копией плащаницы и взялся за работу.

Мальберг все еще не понял, к чему клонит Обожженный.

– Очень увлекательная история, - заметил Лукас с иронией скептика. - Да и звучит вполне правдоподобно. Но в чем же заключается ваше предложение?

– Терпение! Терпение решает успех дела, - ответил Обожженный. - Все прошло по плану. Специальным инструментом я вскрыл сундук, в котором хранилась плащаница, и заменил ори гинал копией. Меня охватило странное чувство, когда я взял в руки полотно, в которое был завернут Иисус из Назарета. Я вообще не набожный человек, но такое происходит не каждый день.

– Вы абсолютно правы. Однако… Обожженный предостерегающе поднял руку.

– Именно в тот момент, - продолжил он, - у меня появилась идея - вырезать маленький кусочек из полотна. Плащаница была повреждена во многих местах. Я подумал, что никто даже не заметит этого, и ножом отрезал кусочек полотна, не больше почтовой марки.

Обожженный полез во внутренний карман пиджака и вытащил целлофановый пакетик с выцветшим кусочком ткани. Затем, оглянувшись, он сунул свой трофей чуть ли не в лицо Мальбергу.

Только теперь Лукас начал понимать, о чем идет речь. Секунду он молча смотрел на целлофановый пакетик. История казалась просто фантастической, и в нее трудно было поверить.

С другой стороны, она была столь обычна, что едва ли ее могли выдумать.

– Прежде всего, - продолжал Обожженный, - я перенес оригинал плащаницы в безопасное место, к боковому алтарю. Потом я выполнил пожелание моего заказчика - поджег с помощью зажигательной смеси покров алтаря под сундуком. Вы не представляете, как хорошо горит покров алтаря! Но все произошло слишком быстро. Не успел я и глазом моргнуть, как верхняя половина моего туловища уже горела. От боли я верещал подобно свинье, оказавшейся под ножом мясника, и кат алея по полу. С горем пополам мне удалось потушить одежду. Я сиря тался за боковым алтарем, куда до этого положил оригинал ила щаницы, и подождал, пока пожар заметят и вызовут пожарных. В поднявшейся суете я со своей добычей спокойно покинул со бор незамеченным. Теперь-то вы понимаете, что заказ был не без риска? И что пятьдесят миллионов лир, которые заплатил мне заказчик, - ничтожная сумма? Жаль, что я понял это только спустя какое-то время.

– А что случилось с копией плащаницы? Она сгорела? Обожженный деланно засмеялся.

– Почти. Да и невелика потеря, если бы сгорел сундук, в котором лежало полотно. Нет, плащаница лишь обуглилась в местах, где были складки. На верхней и нижней стороне остались следы копоти. Но это придало подделке еще более убедительный вид и, очевидно, входило в планы моего заказчика.

– А оригинал?

– Оригинал остался неповрежденным. Я доставил его на следующий день в назначенное время и получил деньги. Догадываетесь, где состоялась встреча? - Обожженный обернулся и кивнул в сторону «Пьеты» Микеланджело.

Экскурсовод с группой к тому времени уже ушла дальше. На мгновение в зале воцарилась тишина. Мальберг думал. Он не знал, как себя вести с Обожженным. На первый взгляд тот не вызывал доверия и вряд ли с ним можно было заключать сделки. И все же по необъяснимой причине Мальберга влекло к нему. К тому же Лукаса не оставляла мысль, что встреча с Обожженным далеко не случайна. Предлагая ему эту странную сделку, грабитель явно преследовал какую-то цель.

– Вы позволите, - вежливо сказал Мальберг и протянул руку, чтобы взять целлофановый пакетик.

Но Обожженный резко отступил назад.

– Нет, не позволю, - с твердостью в голосе ответил он. - Вы должны понять меня.

В определенной мере Лукас понимал причины подобной осторожности. Без сомнения, недоверие было у обоих. Мальберг притворился, что предмет ему неинтересен.

– А кто может гарантировать подлинность этого кусочка материи? Поймите и вы меня: я не хочу выглядеть аферистом. Кроме того, мы друг друга совсем не знаем!

Обожженный кивнул, как исповедник, который выслушивает грешника, и, сунув пакетик в правый внутренний карман пиджака, достал из левого конверт.