Филипп Ванденбер - Восьмой грех

Мальберг задумчиво кивнул ей. Марлена стояла перед ним, как Горгона Медуза с развевающимися волосами-змеями, и он с трудом воспринимал происходящее.

– И что, - тихо спросил Мальберг, - сделка состоялась?

– Нет. У Гонзаги, который действовал по личной инициативе и сразу увидел опасность в этих документах, был ограниченный бюджет.

Лукасу показалось, что Марлена немного успокоилась, и он сделал шаг навстречу.

Марлена тут же вскинула пистолет и заорала:

– Назад! Ни шагу дальше!

Решительное выражение ее лица еще можно было разглядеть в сумерках. И то, что он видел, выдавало серьезность намерений.

Мальберг был зажат между двумя зубцами в человеческий рост, у него начала кружиться голова, кровь стучала в висках. Лукас двумя руками вцепился в стену, понимая, что под ним добрых тридцать метров пустоты. Мальберг был в шоке и чувствовал, что не в состоянии мыслить ясно. Как выбраться из этой ситуации? Он боялся. Никогда в жизни он не испытывал такого животного страха. Лукас не решался больше задавать вопросов Марлене, хотя их у него была прорва. В любую секунду женщина могла нажать на спусковой крючок. Она выглядела как помешанная, просто сумасшедшая!

Краем уха Мальберг слушал, что говорила Марлена:

– В это же время меня навестила моя сестра Лиана. Она прилетела в Рим и, не имея особых планов, решила навестить меня. Естественно, она узнала о моем романе с кардиналом Гонзагой и непременно захотела с ним познакомиться. Я ничего не имела против. Но я даже не подозревала, что у сестры на него виды Соблазнить кардинала - это был особый номер для маленькой потаскушки. Однажды, когда она вернулась из поездки и Албап ские горы, от нее исходил знакомый мне запах. Это случало! ь все чаще. И я призвала ее к ответу. Лиана даже не думала от пи раться. Она, если захочет, может окрутить любого мужчину, и я ей не указ - вот так бесчувственно заявила мне Лиана Я думала только о мести!… Ты меня слышишь?!

Заметив, что Мальберг невнимательно ее слушает, Марлена дико замахала пистолетом.

– Конечно, я тебя слушаю. Просто не очень-то приятно стоять под прицелом.

Марлена не обратила внимания на его замечание и продолжила говорить:

– Когда Лиана снова летала в Албанские горы, - в голосе Марлеиы зазвучала неприкрытая ирония, - мне позвонили. Это был странный телефонный звонок. Некий дон Ансельмо пытался изысканными фразами объяснить мне, что я по природе своей хороший человек, но мною, дескать, овладел злой демон. В действительности он намекал на государственного секретаря Гонзагу, этого дьявола. Я уже хотела положить трубку и сказать, что ему самому нужно убираться к дьяволу, но меня вдруг осенило… Ты слышишь, что я говорю?

– Да, - спохватился Мальберг.

– Конечно, я сразу поняла, что разговаривала с экзорцистом, и сделала вид, будто согласна. Я договорилась с ним о встрече и позаботилась о том, чтобы вместо меня в квартире оказалась Лиана. Я хотела преподать ей урок. Но у меня и в мыслях не было, что этот ритуал может привести к смерти. Но скорбела я недолго. Я очень удивилась, когда Мьюрат сообщил мне, что я якобы умерла. Признаться, довольно странное чувство, когда узнаешь, что тебя больше нет. По каким-то своим каналам Мьюрат узнал, что женщина, которая подверглась обряду изгнания дьявола, умерла. И все подумали, что она - это я. Сперва попытались обставить эту смерть как несчастный случай. Надо сказать, что с помощью высокопоставленных чиновников это легко удалось сделать. И Лиану похоронили как безымянный труп, анонимно.

Хотя в данной ситуации факт, который интересовал Маль-берга, не имел особого значения, он все же не удержался и напомнил:

– Но мы же с тобой перезванивались! Причем как раз перед смертью твоей сестры!

Марлена язвительно засмеялась:

– С помощью мобильного телефона возможно все. В то время я уже была здесь, в замке Лаенфельс. Я решила тебя проучить, но прежде всего хотела от тебя избавиться. Кем ты себя возомнил? Думаешь, я не заметила огонь в твоих глазах, когда мы впервые повстречались после стольких лет? Думаешь, я не знала, чего ты ожидал от этой поездки в Рим? Но я не забыла, как ты насмехался надо мной, когда мы сидели за одной партой. Пусть у меня были кудрявые волосы, пусть моя грудь была не такой, как у всех семнадцатилетних девчонок, пусть я должна была долго носить брекеты на зубах, а на лучшую одежду у меня просто не было денег! Но ты ведь мог не говорить мне все это в лицо? С тех пор я стала ненавидеть тебя, и эта ненависть не прошла до сих пор.