Филипп Ванденбер - Восьмой грех

Келлер остановил запись.

У Гонзаги не было сомнений насчет того, что он увидел. Он хорошо помнил рейс из Франкфурта в Милан, когда какой-то пассажир подсел к нему и предложил купить такой же целлофановый пакетик, в котором якобы был кусочек плащаницы Иисуса из Назарета. Обожженный знал цену этому предмету. А кардинал, в свою очередь, прекрасно понимал, насколько важен был этот кусочек ткани для Церкви.

Но кто же стоит рядом с Обожженным? Это был привлекательный мужчина в расцвете сил. Но связан ли он с криминальным миром или является членом братства Fedeles Fidei Flagrantes, скаиіть было трудно. Если же незнакомец не связан ни с тем, пи с дру гим, то почему тогда он заинтересовался маленьким кусочком ткани?

– Ваше преосвященство, что вы думаете? Ваше преосвя щенство?… - Будто откуда-то издалека Гонзага услышал голос начальника швейцарской гвардии: - У вас нет предположений по поводу поведения этих мужчин?

Кардинал смущенно залепетал, как будто Келлер застиг его за нарушением шестой заповеди:

– Разве не наш Господь Иисус выгнал торговцев из храма? Это просто позор. Теперь дилеры не останавливаются даже перед собором Святого Петра.

– Вы считаете, - произнес Конелла, - что камера зафиксировала сделку по продаже героина или что-то подобное? Можно предположить такое или нет?

Начальник безопасности скептически посмотрел на государственного секретаря и промолчал.

– Это дает повод задуматься, что дьявол бесчинствует даже под сводами собора Святого Петра,- продолжил Конелла и лаконично отметил: - Данная запись будет полезна для отдела борьбы с наркотиками. - Затем, не скрывая иронии, начальник полиции добавил: - Даже стенам Ватикана не удалось остановить волну торговли наркотиками.

– Это мерзкое посягательство на чистоту Церкви и Ватикана! С вашей стороны было бы нахальством делать заявления о том, что дьявол бесчинствует в высших государственных учреждениях. Будьте любезны, запомните раз и навсегда: в Ватикане нет наркотиков. Всевышний хранит нас от этой дьяволь щины! - Голос государственного секретаря охрип. Гонзага посмотрел на Келлера, как будто прося поддержки: «Ну подтвердите же наконец мои слова!»

Но Келлер молчал.

Вместо этого он еще раз включил просмотр записи.

– Вот здесь, - произнес Келлер и ткнул пальцем в снимок. - Это второй, не менее загадочный эпизод. Обожженный показывает незнакомцу три фотографии. Я долго смотрел на них и пришел к выводу, что это негативы рентгеновских снимков. Видите, как незнакомец накладывает один снимок на другой и смотрит на свет?

– Вы правы! - взволнованно вскрикнул Конелла. И тут же пошутил: - Если вы решите найти новую работу, непременно позвоните мне!

– Договорились,- легкомысленно откликнулся Келлер и продолжил: - Но и это еще не все. Вот здесь Обожженный показывает собеседнику руки с растопыренными пальцами, будто называет цифру. А дальше мы снова видим Обожженного, и его пальцы все так же растопырены. Кстати, этот жест был записан через десять секунд после первого.

Гонзага был в замешательстве.

– Что вы хотите этим сказать, Келлер? - недоумевая, спросил он.

Начальник безопасности остановил просмотр и сказал:

– Понаблюдайте за секундной стрелкой ваших наручных часов.

Кардинал и начальник полиции беспомощно переглянулись, но, тем не менее, сделали так, как просил Келлер. А тот, в свою очередь, растопырил пальцы на руках и сделал десять движений руками, будто хотел замедлить ход приближающегося автомобиля.

– Как долго это длилось? - спросил он.

Конелла сказал то, чего ждал начальник безопасности.

– Как раз десять секунд.

– Да, именно десять секунд отделяют эти два снимка. Если сделать такое движение десять раз, то получится сто. А теперь следите за губами Обожженного!

– Губы у него плотно сжаты, словно он хочет что-то скрыть, - вмешался Гонзага.

– Возможно, но маловероятно, когда оба о чем-то разговаривают.

– Mille - тысяча! - вмешался Конелла в спор. - Мужчина произнес слово «mille». Соотнеся все это с жестами Обожженного, можно сделать вывод, что он просит за пакетик сто тысяч!

– Долларов?- взволнованно вскричал государственный секретарь.

Конелла отмахнулся:

– Долларов или евро, сейчас неважно. Сумма все равно зна чительная. Возникает вопрос, кто готов выложить такие деньги, если не торговец наркотиками, который играет по-крупному?

Келлер сделал вид, что не заметил нервных движений государственного секретаря и того, что правая рука Гонзаги дрожит. Будучи начальником безопасности, он знал, что у Ватикана особый статус, но все же это государство, как и все другие: здесь есть хорошее и плохое, а значит, приверженцы первого и второго. Келлер не раз сталкивался со случаями своенравного поведения государственного секретаря, и это ставило его в беспомощное положение. В конце концов, государственный секретарь был его высшим начальником, если не принимать во внимание самого наместника Бога на земле, который, правда, никогда не вникал в темные дела службы безопасности Ватикана. Келлер придерживался мнения, что Господь убережет папство от бед. Однако яды, кинжалы, даже безоружные руки преступников часто прерывали жизнь понтификов.