Борис Акунин: Инь и Ян

Фандорин: Разумеется, у лакея не было револьвера. Иначе он пристрелил бы «иуду». Револьвер выпал из кармана Яна Казимировича. (Ян хочет возразить, но Фандорин повышает голос.) Всё, дальнейшее предоставим полиции. Пока же я вынужден поместить вас под замок. (Фаддею.) Что за той дверью?

Фаддей: Чуланчик.

Фандорин: Вот и отлично. Господин Борецкий, милости п-прошу в чуланчик. Маса, асоко дэ карэ-о тодзикомэтэ окэ.

Маса: Хай. (Подходит к Яну, берёт его за рукав, хочет вести в чулан.)

Ян: Отстань! Пусть ваш азиат оставит меня в покое! Дайте хоть мою крольчиху! И вакцину! Я не могу сидеть без дела! Инга, что они со мной делают?!

Инга: Господи, да отдайте вы ему крольчиху! Разве вы не видите, он болен!

Ян берёт под мышку кролика, шприц, успевает цапнуть со стола ещё какую-то склянку и лишь после этого позволяет запереть себя в чулане.

Инга: Он не в своём уме… Господи, сколько несчастий! (Всхлипывает. Пятится от чулана, спотыкается о лежащий труп, вскрикивает.) Ради Бога, уберите его!

Фандорин: Фаддей Поликарпович, Маса, унесите тело к тем двум… Сейчас, Инга Станиславовна, сейчас.

Фаддей и Маса выносят мертвеца. Инга всхлипывает. Фандорин держит её за руку.

Инга: Ужасно, ужасно, ужасно… Если бы не вы… Я не знаю, что мной, со всеми нами…

Фандорин(протягивая ей платок) : Не нужно плакать. Ведь кроме меня здесь никого нет, все ушли.

Инга: Что?

Фандорин: Теперь, когда мы остались вдвоём, позвольте задать вам один-единственный вопрос. Всё это из-за несчастного веера?

Инга: Что «это»?

Фандорин: Все эти убийства, интриги, вероломство. Вы совершили все эти гнусности лишь для того, чтоб завладеть веером?

Инга: Эраст Петрович, я… я не понимаю!

Фандорин: Чего вы не понимаете? Зачем мне понадобилось обвинять бедного Яна? Чтобы окончательно убедиться в вашей вине. Я дал вам понять, что подозреваю не Аркадия, а Яна. И вы, что называется, схватили на лету. Тут же подкинули недостающие улики: и револьвера-то у Аркадия не было, а ещё он, оказывается, крикнул Яну: «Получи, иуда». Последнее было с вашей стороны уж вовсе неосторожно. Там, за дверью, я был не один, а с двумя свидетелями. Когда мы подбежали к двери, здесь было тихо. После того, как я закричал «Откройте!» и стал стучать, после, а не до, раздался шум, Аркадий закричал про сколопендру, и грянули выстрелы. Из этого следует, что к моменту нашего появления Ян Казимирович уже лежал на полу, оглушённый, а вы с Аркадием выясняли отношения. Он требовал, чтоб вы его спасли? Или просто хотел денег?

Инга: Господи, тоже гений и тоже сумасшедший…

Фандорин: Услышав мой голос, вы попытались застрелить соучастника, но он выбил револьвер. Вы успели отшвырнуть оружие, криком привели Яна Казимировича в чувство. Он открыл огонь, и вам удалось выйти сухой из воды. Почти удалось.

Инга: Да зачем, с какой стати стала бы я нагромождать все эти злодейства? Сигизмунд любил меня. Вы даже не представляете, как он меня любил! Мне достаточно было попросить, и он отдал бы мне этот веер!

Берёт со стола веер.

Фандорин: Я знаю, что он вас любил. И судя по всему, сильнее, чем предписывают родственные чувства. Но Сигизмунд Борецкий был человеком по-своему нравственным. Он свято верил в силу веера и относился к своей реликвии ответственно. Сам ею так и не воспользовался, даже ради собственного исцеления. Да если бы и воспользовался, его ждало бы тяжкое разочарование. А вас он, хоть и любил, но, похоже, знал вам цену и не желал, чтобы это «мощное» средство (кивает на веер) попало в ваши руки. Состояние, деньги — пожалуйста, но только не Веер Добра и Зла. Незадолго до кончины он вызывает п-племянника, убеждается, что тот искренне увлечён наукой, и решает оставить веер ему. Вы догадывались, что такой исход возможен, для того и стали невестой Яна Казимировича. Вы не остановились ни перед чем, лишь бы достичь своей цели. И несомненно достигли бы её. Ян отдал бы вам веер — ведь ему для исследований нужны деньги, а в мистику он не верит.

Инга: Уже.

Фандорин: Что «уже»?

Инга: Уже достигла. Обменяла веер на дядюшкины капиталы. Теперь он мой. Нотариального акта нет, но ведь для Будды это неважно, правда? Главное, что владелец веера передал мне его добровольно. Вы умный человек, господин Фандорин. Ещё умней, чем я думала. И продедуктировали всё очень логично. Только вот…