Элиетт Абекассис - Сокровище храма

В первом ряду причитали старые Коэны, а левиты уже предавали анафеме преступника.

Затем Ханох, самый старый из многочисленных, сидевший в первом ряду, встал во весь рост. Как и на всех, на нем была белая туника, он был лыс, лицо изборождено глубокими морщинами, черные глаза метали молнии; подняв свой посох, он воскликнул:

— Да будет славен Бог! Народ, который шел во мраке, увидит яркий свет. Наконец-то пришел день! Наконец-то ты Спасешь нас. Наконец-то закончится столь долгое ожидание, которое длилось две тысячи лет, и мы войдем в Царствие Небесное! Он сделал тебя знаменосцем избранных и толкователем таинственных знаний! Братья мои, встаньте и единодушно провозгласите Мессию!

Наступило долгое молчание. Несколько свечей погасло. Пламя горящих колебалось от шепота и дыхания. И вдруг все сто многочисленных поднялись как один, все сто запели псалмы, завершив их Аллилуйей. Все лица были повернуты ко мне, на них лежала печать света и надежды; все смотрели на меня, а я смотрел на них. Я видел снизошедший на них Святой Дух, дух мудрости и согласия, дух спаянности и силы, дух знания и благочестия, и все были исполнены страха Господнего.

На следующее утро я встал очень рано, совершил утреннюю молитву и, приветствуя рассветную зарю, отправился в лагерь археологов. Там было пусто. Казалось, его эвакуировали: только двое полицейских оставались на посту, обеспечивая охрану. Передо мной, внизу, Мертвое море поблескивало под первыми солнечными лучами, отражая пастельные силуэты Моавийских гор.

Подождав немного, я увидел ее. Джейн выходила из своей палатки. Лицо у нее осунулось, вид был усталый, но бездонные черные глаза сверкали от проснувшегося солнца, а усыпанные веснушками щеки, уже покрасневшие от начинавшейся жары, не испытывали зависти к маслянистым утрам пустыни. Мы посмотрели друг на друга, радуясь встрече, несмотря на всю драматичность ситуации; мы будто вновь узнавали друг друга; но откуда шел отсчет? Издавна ли? Накануне, два года назад или со времен еще более отдаленных?

— Здравствуй, Ари.

И, как накануне, мы снова погрузились в звуконепроницаемый ларчик.

— Есть новости? — спросил я.

— Полиция ведет расследование. Они обшаривают весь район. Уже допросили бедуинов недалеко от нашего лагеря и жителей кибуца, который находится напротив. Нас они тоже допрашивали добрую половину ночи, сперва каждого в отдельности, потом всех вместе, чтобы сопоставить наши показания. А сегодня рано утром все ушли.

— Были результаты?

— Пока они ничего не сказали.

Я протянул ей фотографию профессора Эриксона, которую она дала мне накануне.

— Посмотри, — сказал я ей, показывая на рулон в его руке, — это не Медный свиток.

— И, правда, не похоже…

— Тогда что это?

— Не знаю.

— А когда сделана эта фотография?

— Недели три назад… Я сама фотографировала.

Она чуточку поколебалась, потом предложила:

— Выпьем кофе?

— Хорошо, — согласился я.

Мы вошли в большую палатку, служившую столовой, и она налила из старенького термоса две чашки кофе. Я сел рядом с ней.

— Расскажи мне все, — вдруг попросила Джейн. — Мне нужно, чтобы ты рассказал.

— Что ты хочешь знать?

— О твоей жизни среди ессеев… Ты счастлив?

— Счастлив… — повторил я с колебанием в голосе, которого мне очень хотелось избежать. — Сейчас уже не до счастья.

— Почему же? Нужно быть счастливым. Жизнь коротка и так непредсказуема…

— Я все сделаю, чтобы тебе помочь…

— Ты уже дал обет? — резко оборвала она меня. — Ты прошел церемонию посвящения?

— Я окончательно вступил в Союз. Я торжественно принял устав общины и дал обещание соблюдать все, что положено.

— Значит, ты уже никогда не можешь выйти оттуда?

— Ни под каким видом — ни под влиянием страха, ни от отчаяния, ни от любого испытания, имеющего отношение к искушению Сатаны…

Мы замолчали. Джейн посматривала на меня серьезно и доверительно, словно желая сказать: «Вот видишь, ты не изменился, зачем тогда думать, что ты можешь мне помочь?»

— Тебя сюда послали ессеи? — спросила она.

— Нет. Шимон. Шимон Делам.

— Я так и предполагала. Ты незаметен, никто тебя не знает, стало быть, ты вне подозрения. Ты сможешь быть его агентом, его секретным оружием…

— Я не секретный агент, — возразил я. — Я ессей.

— Любопытно… — протянула она. — Эриксон незадолго до смерти говорил, что готов к ней… Можно подумать, он вас искал… Он говорил, что ессеи существовали всегда, и на земле у них был Мессия, именно здесь, в Кумране.