Филипп Ванденберг - Тайна предсказания

Pontifex maximus взял себе имя Пия V — в память о своем дряхлом предшественнике, который, как говорили, был более благочестивым и честным, чем жестокие и двуличные Папы, правившие до него. Бывшему великому инквизитору Гислиери приписывались такие добродетели, как дисциплина, порядок и аскеза. И в этом отношении он явил хороший пример, поскольку отказался садиться в Sedia gestatoria , [91] Носилки. (Примеч. автора.) носить изящную одежду и обувь и запретил чрезмерно угождать себе в своем дворце.

Уже одно это должно было снискать Папе ту любовь подданных, в которой было отказано его предшественникам, но Пий V, едва придя к власти, проявил такую суровость и злобу, словно повстречался с Антихристом. Он запретил врачам обслуживать больных, если они перед тем не исповедовались, обложил согрешивших против воскресной заповеди штрафом и — если в доме у тех обитала бедность — бичеванием или прободением языка. Монахам запрещалось принимать исповедь, монахиням предписывалось абсолютное отшельничество. Кроме того, должна была уйти в прошлое продажа церковных должностей. С особой яростью Пий V преследовал бесчестных женщин, услугами которых, как доминиканец, он никогда не пользовался и которые принесли Риму сомнительную репутацию cauda mundi — "хвост мира". Их было добрых пятнадцать тысяч, от простых уличных девок до cortigiana, которые обслуживали высоких господ из курии и потому пользовались высоким авторитетом. Решение Pontifex maximus изгнать их из столицы вызвало, помимо насмешек и издевок, опасения экономического характера. Во-первых, столь смелое предприятие вряд ли можно было осуществить, а во-вторых, удаление этих прекрасных продажных дам наверняка поставило бы церковное государство на грань банкротства, поскольку они относились к самым богатым налогоплательщикам страны.

Тщетными оказались и протесты тех помазанных господ из курии, которые, опасаясь холода в своих постелях и призвав в помощь Святой Дух, ходатайствовали за них перед Папой. Суровый доминиканец Гислиери грозился, что если девки не покинут Рим, то он сам обратится в бегство и направит корабль Петров к менее грешной пристани.

И снизошел Святой Дух на eminentissimi и reverendissimi, на титулярных архиепископов, прелатов и монсеньоров, как некогда на двенадцать апостолов, и вышли они с этой встречи укрепленные и просветленные, и выдали своих грешных сожительниц замуж за служек и возчиков, сапожников и причетников, посулив небольшое вознаграждение и переуступку любых претензий и прав, — и таким образом сделали доброе дело для беднейших из бедных. Выслать честную замужнюю женщину ех officio [92] Из-за профессии. (Примеч. автора.) не под силу было даже Папе-доминиканцу.

Но предполагать, что в Вечном городе теперь торжественно установился более благонравный образ жизни, было бы ошибкой или по меньшей мере полуправдой, поскольку празднества с танцами, кутежи и клерикальные оргии хотя и стали менее массовыми, чем раньше, но все же происходили за плотно закрытыми дверьми. В Риме царила подозрительность, и инквизиция радушнее, чем прежде, распахивала двери доносчикам и клеветникам. Приглашение гостям хозяин передавал лично, чтобы не дать никакому посланцу возможности оклеветать господина или госпожу, и для этого нередко требовался пароль — например, благочестивая цитата из Священного Писания. Особой популярностью пользовались слова из Ветхого Завета, наподобие этих: "Умножая умножу семя твое, как звезды небесные" [93] Бытие, 22.17. .

Лоренцо Карафа, переплетчик и кардинал Каны, титулярный архиепископ Бизербы, просекретарь конгрегации обращения язычников Леванта и титуляр Сан Андреа делла Балле, был столь же известен своими празднествами, как Папа — своей суровостью. Он пережил уже пятерых Пап и по поводу каждого нового Pontifex maximus заявлял, что переживет и его.

Что же касается Гислиери, то и теперь, когда он стал Папой, кардинал относился к нему с презрением и говорил: "Хорошо, что Господь наш Иисус явился на землю полторы тысячи лет назад, а не сейчас, иначе Гислиери давно бы отлучил меня от Церкви за мой образ жизни". Получить приглашение кардинала и титулярного архиепископа Карафы было особым удовольствием, а нередко даже началом большой карьеры, поскольку давно ходили слухи, что выгодные должности в курии раздают не за Львиной стеной Ватикана, но в одном из палаццо на Пинции или Квиринале.

Палаццо Карафы, подарок его умершего дядюшки-Папы, был связан колоннадой с церковью ди Санто Спирито, которая имела сомнительную славу из-за толчеи, царившей там раз в год, на праздник Святого Мартина. То, что происходило в церкви, объяснялось не набожностью прихожан, а тем, что в этот день кардинал имел привычку выбрасывать с церковного балкона свои пришедшие в негодность облачения. Затем появлялись жареные свиньи и индюки, а также сочные фрукты, которые сыпались сверху в неф церкви подобно дарам небесным. В заключение, к всеобщему веселью, в означенный праздник кардинал заполнял неф церкви водой.