Дункан Кайл - Комиссар Его Величества

Тут внимание Свердлова переключилось на бумаги, лежавшие у него на столе. Я понял, что аудиенция окончена, а потому поклонился и вышел в приемную. Там я внимательно изучил бумаги, находившиеся во врученном мне конверте. Во-первых, инструкции для руководства Транссибирской магистрали, во-вторых, мандат, определявший мои полномочия, в-третьих, грозное удостоверение, которое должно было облегчить осуществление моей диковинной миссии. Ознакомившись с документами, я понял, что пора отправляться в путь. Мне не предоставили ни автомобиля, ни какого-либо иного транспорта. Вызвать извозчика тоже оказалось невозможным.

Посему комиссар Яковлев отправился на вокзал пешком, отягощенный чемоданом и властью над жизнью и смертью каждого встречного.

Вряд ли стоит описывать путешествие по железной дороге из Москвы по бесконечной Транссибирской магистрали. В мои намерения не входит вести путевой дневник. Я не записывал, где чем питался, равно как и прочие мелочи. Мне предоставили место в купе первого класса, и на этом забота властей кончилась. Всю дорогу я практически не поднимался с дивана, сидя на портфеле с документами – для пущей надежности. Ничего особенного в дороге со мной не произошло.

Когда, перевалив за Уральские горы, мы приближались к Тюмени, паровоз вдруг заревел, зафыркал, потом замедлил ход и остановился. Я вышел из вагона с чемоданом в руке, держа мандат наготове. У железнодорожной насыпи стоял коренастый мужчина в сапогах со шпорами, шаря глазами по окнам вагонов. Неподалеку выстроился отряд кавалеристов – дыхание десятков лошадей облаком поднималось в морозном воздухе.

Я прямиком направился к коренастому и представился:

– Комиссар Яковлев.

Он вытянулся по стойке «смирно». Сразу было видно, что это бывалый вояка, служивший в кавалерии по меньшей мере лет двадцать.

– Добро пожаловать, товарищ комиссар, – сказал он, споткнувшись на слове «товарищ». Можно было подумать, что он, как и я, еще не вполне привык к этому обращению. Пока я застегивал пуговицы шинели, кавалерист с кислым видом разглядывал мою морскую форму. Я рассмеялся и хлопнул его по плечу:

– Не волнуйся, товарищ. Ездить верхом я умею!

Надо было привыкать к новой роли. Комиссару Яковлеву полагалось вести себя властно и самоуверенно.

– Мне приготовили хорошего коня?

Коренастый улыбнулся, и я заметил, как в его глазах зажегся злорадный огонек.

– Вон тот, что ли? – спросил я. – Просто зверь, а не конь.

– Лучше не бывает, товарищ.

– Вот ты на нем и поедешь, – сказал я, – а я возьму твоего.

Мой помощник обескураженно осклабился, но воспринял поражение со стойкостью настоящего спортсмена. Приготовленный для меня конь и в самом деле был хоть куда. Но зато лошадь моего помощника оказалась гораздо спокойнее. Впереди предстоял долгий переход, и я был рад, что не придется воевать с норовистым жеребцом.

Мы немедленно отправились в путь. Отряд вытянулся в длинную колонну по двое: сто пятьдесят превосходных степных всадников под командой морского офицера! Интересно, как бы они себя повели, если в узнали, что офицер этот из Британского Королевского флота.

– Ты из вахмистров? – спросил я.

– Так точно, товарищ комиссар.

– Фамилия?

– Кознов.

– Ясно. До Тобольска далеко?

– Двести верст.

Это расстояние соответствовало примерно ста тридцати милям, поскольку русская верста равняется двум третям английской мили. Седло оказалось деревянным и весьма жестким. К тому же я давненько не ездил верхом. Стало ясно, что в Тобольск я приеду со стертым задом и походка у меня будет соответствующая. Очень некстати, ибо по прибытии мне понадобится максимум величественности и авторитетности, а в России человек со стертым от верховой езды задом считается верхом комизма.

Вновь опускаю подробности перехода. Мы скакали, мы ели, мы кормили лошадей, мы устраивали короткие привалы, мы скакали дальше. В Тобольск отряд вступил ранним утром 22 апреля. Я сразу же отправился к дому губернатора, где содержалась под стражей императорская семья. Нас уже ждали – даже снег не в силах заглушить топот копыт ста пятидесяти лошадей. Отряд был замечен еще издалека.

У ворот я натянул поводья и велел часовому вызвать старшего командира, бывшего полковника Кобылинского.

Часовой спросил, кто я такой и чего мне надо.

– Скажи ему, Яковлев из Москвы прибыл. Комиссар. По заданию Центрального Исполнительного Комитета!