Грэм Барнет - Его кровавый проект

— Я обнаружил, что в общем он в добром здравии, хотя у него имеется цинга в легкой форме, без сомнения, вызванная плохим питанием.

— Но в остальном он был здоров?

— Да. Вполне здоров.

— А теперь, что касается психического состояния — вы можете рассказать, каким образом пытались его оценить?

— Я довольно обстоятельно побеседовал с заключенным.

— О преступлениях, в которых его здесь обвиняют?

— Да, об этих преступлениях и о его положении в целом.

— И подсудимый вежливо беседовал с вами?

— Весьма вежливо, да.

— Какую оценку вы дали психическому состоянию подсудимого?

— Я счел, что он полностью владеет своим рассудком.

— «Полностью владеет своим рассудком», — повторил мистер Гиффорд, сделав сильное ударение на этих словах. — На основании чего вы пришли к такому выводу?

— Заключенный понимал, где находится и почему он здесь. Он отвечал на мои вопросы четко и обдуманно, и в его рассуждениях не было никаких признаков мании или умственного расстройства. Я бы даже сказал, что он — один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими я встречался.

— «Один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими вы встречались» — это сильное заявление, доктор Мунро.

— Таково мое откровенное мнение.

— А вы расспрашивали подсудимого конкретно о тех преступлениях, в которых его обвиняют?

— Расспрашивал.

— И каков был его ответ?

— Он открыто признал свою ответственность за них.

— Мог ли он так сказать из некоего желания угодить вам — считая, возможно, что именно это вы и хотите услышать?

— Не могу судить о мотивах подсудимого, но, если правильно припоминаю, я задал ему вопрос в совершенно нейтральной форме.

— В какой именно?

— Я сказал, что слышал о неких преступлениях, совершенных в его деревне, и спросил, не знает ли он что-нибудь о них.

— И каким был ответ?

— Подсудимый без колебаний ответил, что их совершил он.

— А вы спросили, почему он совершил те преступления?

— Спросил. Он ответил, что сделал это, чтобы избавить своего отца от страданий, которые причиняла ему жертва.

— Жертва — Лаклан Маккензи?

— Да.

— И он ответил именно такими словами: «чтобы избавить отца от страданий, которые ему причиняли»?

— Полагаю, да, более или менее.

— А вы расспрашивали его о других жертвах?

— Конкретных вопросов я не задавал.

— Вы считаете, что его ответы были правдивыми?

— У меня нет причин ему не верить.

— Вы задавали подсудимому еще какие-нибудь вопросы относительно преступлений?

— Я спросил, испытывает ли он раскаяние в том, что сделал.

— И что он ответил?

— Он ответил, что не испытывает.

— Он не раскаивается в том, что убил трех человек?

— Да, сэр.

— Это не показалось вам необычным? Может, даже признаком того, что он не вполне владеет своим рассудком?

— По моему опыту, заключенные редко выражают раскаяние в своих поступках. И чувство сожаления, которое они могут испытывать, как правило, относится лишь к тому факту, что их поймали.

Последнее замечание на миг смягчило атмосферу в суде, и лорд судья-клерк позволил взрыву смеха утихнуть без его вмешательства.

— Значит, вы как медик считаете, что отсутствие раскаяния не является симптомом потери рассудка?

— Ни в малейшей степени не является, сэр.

— Вам известно, что заключенный подал прошение о защите со ссылкой на невменяемость, утверждая, что в момент совершения преступлений он не владел своим рассудком?

— Известно.

— Вы обнаружили, что заключенный страдает от безумия?

— Не обнаружил.

— Возможно ли, что, совершая те поступки, он страдал от безумия?

— Учитывая его рассказ о своих преступлениях и разумную манеру его речи, я не верю, что он был безумен в момент совершения тех поступков.

Мистер Гиффорд поблагодарил свидетеля и завершил допрос.

Мистер Синклер встал, чтобы начать защиту.

— Сколько времени, — спросил он, — вы служите врачом в Инвернесской тюрьме?

— Около восьми лет.

— Должно быть, за это время вы обследовали огромное множество заключенных.

— Так и есть.

— Какую часть обследованных вами заключенных вы сочли бы безумными?

— Вряд ли я могу с уверенностью ответить на этот вопрос.

— Половину? Больше половины? Меньше половины?

— Гораздо меньше половины.

— Не могли бы вы выразиться точнее?

— Очень малую часть.

— Десять из ста? Пять из ста?

— Может быть, одного из ста.

— Одного из ста! Это и вправду малая часть! — воскликнул мистер Синклер. — А другие девяносто девять человек — что привело их в вашу тюрьму?