Мария Фагиаш - Лейтенант и его судья

И вот перед ним стояла Анна фон Кампанини, запятнавшая в свое время репутацию офицера австро-венгерской армии. Стояла в качестве свидетеля, а возможно, и подозреваемой, в деле о вероятном отвратительном убийстве.

Этот день у генерала был довольно тяжелым. Язва желудка снова напомнила о себе, что было, вероятно, реакцией на последнюю выходку его любовницы, актрисочки из венского театра. Под предлогом посещения своей больной матери в Граце она провела несколько дней в Монте-Карло в обществе одного итальянского графа. И вот теперь, когда он видел перед собой снова молодую женщину с далеко не безупречным образом жизни, он чувствовал не только физическую боль в желудке, но и душевную, вызванную ревностью и обидой. Но что еще более его раздражало, так это современная молодежь. Ему было пятьдесят шесть лет, он был далек от мысли считать себя стариком, но любой человек моложе тридцати был для него непостижимым, и это приводило его в ярость. В его глазах вся эта молодежь нового столетия — не исключая его возлюбленную — была алчной, неблагодарной и пресыщенной. Они не могли по достоинству оценить того, что обеспечило для них его поколение, — мирную, процветающую монархию, в которой каждый, кто стремился достичь чего-то в жизни, имел перспективы и шансы. Нижние слои участвовали в шумных и бессмысленных демонстрациях или в подстрекаемых социалистами забастовках. Верхние слои тратили время на всякий вздор: дрались на дуэлях, погрязли в разврате и бесконечных любовных аферах. Много говорилось о войне. Он, как и большинство военных, полагал, что война неизбежна. Более того, он мечтал о ней, считая войну единственным средством, способным очистить монархию от грязи и позора и восстановить добрые старые моральные устои.

К проблемам с возлюбленной прибавилось еще и то, что отношение жены к нему заметно изменилось. На протяжении их двадцатилетнего брака Лили Венцель ревностно следила за продвижением по службе супруга, закрывая при этом глаза на его любовные интрижки. От своего отца она унаследовала не только деньги, но и остроту мышления и терпимость — или это было высокомерие? — богачей. А теперь вдруг она стала капризной и раздражительной. Он поначалу пытался объяснить это влиянием погоды, необычной для сентября жарой, однако дни стали прохладнее, но она оставалась такой же. Вероятно, таким невыносимым образом переживала она климакс, и он должен был с этим, как и со своими другими проблемами, примириться.

После обычных формальностей: фамилия, семейное положение, род занятий, адрес — капитан Кунце приступил к допросу.

— Фрау Габриель, что вы делали семнадцатого ноября в шесть часов вечера перед домом по адресу Хайнбургерштрассе, номер 56?

Муж Анны узнал о смерти Мадера из утренней газеты. Она оставалась еще в постели, когда он, бледный и потрясенный, зашел в комнату и сказал ей об этом. Они с Мадером учились в военном училище на одном курсе и позднее служили войсковыми офицерами в 15-м пехотном полку в Брассо. Хотя после выхода Габриеля в отставку они потеряли связь друг с другом, трагическая смерть бывшего товарища глубоко его потрясла. Он испытывал даже некоторое чувство раскаяния. Мадер был одним из немногих, кто прислал ему поздравление к свадьбе. И Габриель его за это не поблагодарил, так как свою записную книжку с военных лет он выбросил, как и воспоминания о людях того периода. Внезапно он понял, насколько это было ошибочным. Мадер протянул ему руку, а он этот жест проигнорировал. И вот Мадер мертв, и нет никакой возможности это исправить.

— Что я делала на Хайнбургерштрассе? — повторила вопрос Анна.

Вплоть до того момента, как ее ввели в этот кабинет, она не могла понять, что полиции от нее нужно. Но когда она узнала генерала Венцеля в группе выглядевших чрезвычайно серьезными мужчин, смотревших на нее холодно и недоверчиво, и заметила еще двоих в военной форме, она поняла, что допрос связан со смертью Мадера. Анна, конечно, понятия не имела, что им известно о ее связи с Мадером. Она знала только одно: ей надо быть начеку и постараться избежать любых ловушек.

— Я прогуливалась, — как можно спокойнее ответила она.

— Знакомы ли вы с солдатом по имени Йозеф Бока?

Она наморщила лоб. Имя казалось ей знакомым. И тут она догадалась, что речь идет об ординарце Мадера. Ей вспомнилось, что этот Бока был одним из солдат, которые когда-то обслуживали лошадей в школе верховой езды ее отца. Видимо, уже тогда Бока был ординарцем у кого-то из офицеров.