Жан-Франсуа Паро - Загадка улицы Блан-Манто

Вынырнув из воспоминаний детства, молодой человек обнаружил, что он почти у цели. Когда над песчаными холмами показались верхушки произраставших на берегу озера дубов, а следом за ними башни замка Ранрей, он уже точно знал, что готов на все, лишь бы разгадать тайну исчезновения Изабеллы.

Он уехал в Париж, и ниточка, связывавшая их, оборвалась. Ни единого слова, ни строчки, ничего. Она не пришла даже на похороны каноника. Наверное, хорошо, что она его забыла. А вдруг нет? Именно неизвестность доставляла ему самые жестокие терзания. Он знал: настанет время, и, несмотря на страдания, им придется расстаться навсегда. Но что будет, если его любовь окажется разделенной? Полученный в Париже опыт внушил ему, что происхождение и богатство всегда и везде берут верх. Никому нет дела до его способностей и талантов: не имея звучного имени, он никто.

Погрузившись в печальные размышления, он не заметил, как оказался в двух шагах от старинного феодального замка, окруженного рвом, наполненным водой; по краям рва росли деревья. Деревянный мост привел его в барбакан, по бокам которого высились две сторожевые башни. Оставив лошадь в конюшне, он двинулся дальше, к узким и низким воротам замка. В Средние века такие ворота делали специально для того, чтобы ими не могли воспользоваться всадники. Просторный, выложенный камнем двор подчеркивал мощь и величие толстых каменных стен с высокими зубцами.

В часовне зазвонил колокол, извещая о наступлении полудня. Привыкнув чувствовать себя в замке как дома, Николя, никого не спрашивая, толкнул тяжелую дверь и вошел в небольшой зал. У камина за рукоделием сидела белокурая девушка, одетая в простое зеленое платье с кружевным воротничком. От шума, произведенного Николя, она встрепенулась и, не отрываясь от работы, воскликнула:

— Вы напугали меня, отец! Надеюсь, охота была удачной?

Так как ей никто не ответил, она подняла голову и встревоженно спросила:

— Кто вы? Кто вам позволил войти?

Николя отпустил дверь и снял шляпу. Девушка вскрикнула и подалась к нему навстречу, но быстро подавила свое желание.

— Похоже, Изабелла, я стал чужим в Ранрее.

— Как, сударь, это вы? Вы осмелились прийти после всего, что вы сделали?

Николя недоумевающе развел руками.

— А что я сделал, Изабелла? Я всего лишь слепо доверял вам. Пятнадцать месяцев назад, подчиняясь вашему отцу и своему опекуну, я уехал, не попрощавшись с вами. Кажется, вы тогда гостили в Нанте у тетки. По крайней мере, мне так сказали. Я уехал в Париж, и с тех пор не получил от вас ни единой весточки, ни одного ответа на свои письма.

— Сударь, это мне пристало жаловаться…

— Я думал, раз вы дали мне слово… И был глуп, что поверил коварной обманщице…

У него не хватило дыхания, и он умолк. Изабелла в изумлении смотрела на Николя. Ее глаза цвета морской воды наполнились слезами, но он не знал, слезы ли это гнева или же стыда.

— Сударь, вы ловко поставили все с ног на голову.

— Можете смеяться сколько хотите, но ведь именно вы, коварная, заставили меня уехать.

— Коварная… но почему? Я вас не понимаю. В чем вы усматриваете коварство?

Николя зашагал по комнате, потом вдруг резко остановился — прямо перед портретом Ранрея, сурово взиравшего на них из овальной рамы.

— Всегда одно и то же, испокон веков… — сквозь зубы пробормотал он.

— Что вы там такое говорите, с каких это пор вы разговариваете с портретами? Или же вы, господин-который-разговаривает-сам-с-собой, считаете, что он вам ответит? Может, даже выйдет из своей рамы?

Неожиданно Изабелла показалась ему легкомысленной и бездушной.

— Коварная — это вы. Коварная, — мрачно повторил Николя, приближаясь к девушке.

Кровь бросилась ему в голову, в ярости он сжал кулаки и теперь смотрел на Изабеллу сверху вниз. От испуга она разрыдалась, и он вновь увидел перед собой маленькую девочку, прибегавшую к нему выплакать свое детское горе. В то время он умел ее утешить. При этом воспоминании от ярости его не осталось и следа.

— Изабелла, что с нами происходит? — спросил он, беря ее за руку.

Девушка прижалась к нему. Он поцеловал ее в губы.

— Николя, — пролепетала она, — я люблю тебя. Но отец сказал мне, что ты едешь в Париж и там собираешься жениться. И я решила больше никогда тебя не видеть. Поэтому велела сказать тебе, что уехала в Нант к тетке. Но я не хотела верить, что ты нарушил нашу клятву. Мне было очень плохо.

— Как ты могла так думать обо мне?

Боль, терзавшая его много месяцев подряд, бесследно испарилась, а на ее место хлынула огромная волна счастья. Он нежно прижал Изабеллу к груди. Они не услышали, как открылась дверь.