Филипп Ванденберг - Сикстинский заговор

Беллини осенил себя крестом и пробормотал что-то нечленораздельное. Штиклер разобрал лишь слова: «Да пребудет с нами Господь». Потом Беллини сначала громко, затем понизив голос произнес:

– Брат во Христе, вы понимаете, что это означает? Это должно означать, что кардинал Йозеф Еллинек, может, и не является организатором заговора против его Святейшества Джанпаоло, но наверняка причастен к нему.

– Другого объяснения я не вижу, – шепотом подтвердил Штиклер. – Я вполне осознаю важность этого открытия.

– Боже мой, Штиклер, как же вы сделали это открытие? – Беллини с трудом сдерживался.

– Это было нетрудно, Ваше Высокопреосвященство. Раз в неделю я с кардиналом Еллинеком играю в шахматы. Еллинек – отличный шахматист. Он играл с Оттанни, созданные им комбинации широко известны. В прошлую пятницу мы, как всегда, встретились. Еллинек казался удрученным. Мы сидели в гостиной, как обычно, и Еллинек начал партию успешнее, чем я. Но уже спустя несколько ходов я перешел в атаку. Случайно мой взгляд упал на комод, а там, на коричневой упаковочной бумаге, лежали тапочки и очки.

– Вы хотите сказать, что пакет был вскрыт и просто лежал на всеобщем обозрении? Еллинек даже не пытался его спрятать?

– Нет, Ваше Высокопреосвященство, это было для меня полнейшей неожиданностью. Уже сама находка заставила меня застыть, но совершенно необъяснимым мне показалось, что Еллинек так хранит подобные corpus delicti, [81] ведь в моем приходе не было ничего неожиданного.

– То есть он сделал это преднамеренно, – прошептал Беллини.

И Штиклер так же тихо ответил:

– Да, иную причину назвать невозможно.

Джузеппе Беллини вновь перекрестился, но в этот раз более медленно и вдумчиво, дотронувшись указательным пальцем до лба, груди и плеч. Прошептал:

– Ave Maria, gratia plena. … [82]

По завершении молитвы Штиклер извинился за то, что позволил себе назначить кардиналу встречу в необычном месте. Зато оно одно из самых спокойных и безопасных. В Ватикане даже у стен есть уши. Совершенно не знаешь, кому можно доверять. Беллини был полностью согласен с собеседником. Надеяться нужно только на приход Господа и его праведный суд. Сложив руки для молитвы, он произнес слова из Откровения Иоанна Богослова:

– Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду.

Штиклер внимал благочестивой молитве и, когда Беллини смолк, возразил:

– Ваше Высокопреосвященство, я отказываюсь верить в то, что Джанпаоло стал жертвой заговора, нет, нет, нет. – Он трижды ударил ладонью в лоб: – Разве не его все называли улыбающимся папой? Разве не был он известен добротой, разумным человеколюбием, разве не он утверждал, что является человеком, не более?

– Именно в этом и заключался его промах. После смерти Павла, быстро состарившегося, безразличного) неуверенного, по инерции исполняющего обязанности папы, курия ждала решительного правителя. По крайней мере, некоторые люди в церковных кругах – я не буду называть имен – мечтали увидеть на престоле настоящего владыку, такого, каким был Пий XII, который бичевал марксизм, осуждал южноафриканских террористов и прекратил всякую благотворительность со стороны Церкви странам третьего мира. А вместо этого получили папу, который улыбался и жал руку прокоммунистически настроенному бургомистру Рима.

– Но Джанпаоло не упал с неба! Его избрали кардиналы!

– Тс-с!.. – Беллини призвал Штиклера понизить голос. – Именно из-за того, что они же его и избрали, злоба и была велика. Ведь они предпочли его всем иным papabiles, [83] поэтому их ненависть была всеобъемлюща.

– Господь велик! Нельзя же было убивать Джанпаоло только из-за этого!

Кардинал молча вытер белым платком пот со лба.

– Его убили! – вновь прошептал Штиклер. – Я с самого начала не верил, что Джанпаоло умер своей смертью. Никогда в это не верил. Помню, что творилось. Казалось, внутри курии образовалась отдельная каста.

– Внутри курии, брат во Христе, всегда были отдельные группировки, консервативные и прогрессивные, известные и элитарные.

– Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Джанпаоло был не первым папой, которому я служил, и именно поэтому могу утверждать, что никогда не видел такой скрытности и заговорщических настроений, как в ? е тридцать четыре дня его правления. Казалось, все стали враждовать, большинство кардиналов начали общаться с папой лишь в письменной форме. Поэтому он всегда был необычайно занят.