Эдвард Марстон - Ученик дьявола

— Боже всемогущий! Ну как можно забыть о собственном дне рождения?! — В страстном порыве она сжала руку мужа. — Тебе ведь в этот день исполнится шестьдесят.

— О, примите наши поздравления, сэр Майкл, — с учтивым поклоном произнес Николас.

— Будет лед на озере или нет — не важно, — подхватил Илайес, — но в этот вечер обязательно нужно выстрелить из пушки. Что же касается новой пьесы, то, насколько мне известно, это комедия.

— Спектакль станет великолепной кульминацией наших гастролей, — кивнул Николас. — Пьеса, что мы собираемся ставить, не просто шедевр, вышедший из-под пера нового автора. Действие в ней чудесным образом связано с графством Эссекс.

— И как же она называется? — полюбопытствовала леди Элеонора.

— «Ведьма из Колчестера».

— Эта пьеса мне уже нравится.

— Мне тоже, — рассмеялся Гринлиф. — Лучшей подборки и придумать нельзя. Знаете, как меня называют в здешних краях? Волшебник из Сильвемера!

— Прозвище вам очень идет.

— Мне нравится так думать, — весело расхохотался сэр Майкл. — Какая судьбоносная встреча нас ждет: Ведьма из Колчестера и Волшебник из Сильвемера — мы просто созданы друг для друга! Элеонора, все в точности так, как ты хотела. — Он взял супругу за руку. — Мы увидим новую пьесу, а у «Уэстфилдских комедиантов» будет новый театр — Главный зал Сильвемера.

— Теперь у них есть еще и новый ученик, — напомнила леди Элеонора. — Дэйви Страттон.

— Ах да, сын Джерома. Как мальчонка у вас осваивается?

— Честно говоря, сэр Майкл, не очень. — Николас переступил с ноги на ногу. — Мы взяли его с собой, потому что он знал дорогу до Сильвемера…

— И где же он?

— Мы не знаем, — признался Николас. — Дело в том, что Дэйви сбежал.

Стемнело. Дэйви Страттон, ехавший по лесу на своем пони, дрожал от холода. Ему становилось все страшнее: он заблудился. Деревья окутал мрак, и мальчику никак не удавалось отыскать знакомые тропинки, которые бы его вывели из чащобы. Дэйви начал подумывать, не вернуться ли назад, но быстро отбросил эту мысль — так он лишь зря потеряет время. Лес наполнился странными звуками, пони тревожился, вздрагивал от каждого шороха и тряс головой. Надо было скорее выбраться на дорогу. Дэйви ударил пятками в бока пони, подгоняя его, но лошадка лишь возмущенно взбрыкнула. Совсем близко, из подлеска, раздался протяжный тоскливый вой. Пони в ужасе попятился и вдруг рванулся вперед. Мальчик обеими руками вцепился в луку седла — пони понес в глубь леса. На всем скаку мальчик грудью налетел на ветку, и она, словно рука великана, вышибла его из седла. Дэйви упал на промерзшую землю и покатился.

Оглушенному мальчику потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Когда он медленно поднялся, все тело саднило и ныло. Казалось, лес стал еще темнее и страшнее. И не было даже пони, который смог бы унести его отсюда.

— Огонек! — слабым голосом позвал мальчик. — Огонек! Ты где? Вернись!

Но пони нигде не было видно. Дэйви даже представить не мог, куда тот ускакал. Неуверенно переставляя ноги, юноша двинулся по тропинке.

— Огонек! — продолжал он звать. — Ты где, малыш?

Единственным ответом был тот самый вой, который так напугал пони. Превозмогая хромоту, Дэйви старался идти как можно быстрее. Он остановился, лишь чтобы подобрать палку, которую можно было использовать и как опору, и как оружие против диких зверей. Теперь он остался с ними один на один. Он уже крепко пожалел, что бросил Николаса Брейсвелла и Оуэна Илайеса, — с ними он ничего не боялся, они были его друзьями. Они даже помогли ему вырваться из засады. Мальчик горько раскаивался, что подвел их, и понимал: то, что с ним сейчас произошло, — наказание за предательство.

«Ничего, надо взять себя в руки», — подумал Дэйви и снова двинулся вперед. Он продолжал звать пони, но надежда на то, что он отыщется, таяла все быстрее.

Когда Дэйви выбрался на прогалину, ему показалось, что он уже был здесь раньше: значит, он просто сделал по лесу круг! Мальчика охватило отчаяние. Он прислонился к старому ясеню, чтобы перевести дыхание и подумать, что делать дальше. Дикий вой снова огласил ночной лес, но на этот раз он прозвучал как будто дальше. Когда он стих, на смену ему откуда-то слева пришел звук, куда как более приятный и обнадеживающий: тихое ржание. Неужели Огонек? Мальчик воспрянул духом и пошел на звук. Вдруг ржание повторилось. Теперь было ясно, что ему не почудилось: где-то совсем недалеко его звал пони. Дэйви пустился бегом, так быстро, как позволяли ему ноющие ноги.