Брэд Гигли - День лжецаря

Они рассмеялись и обнялись.

— Попрощайся со своей богиней, — сказал Шепак. — Скажи ей, что в другое время я взял бы ее с собой в Элам.

Симеркет, прикусив язык, обещал, что передаст его слова Нидабе. Шепак взобрался на лошадь и натянул шлем (он был уже очищен от наводящих ужас украшений, дабы горькие напоминания не стали поводом для финальных актов возмездия со стороны темноголовых). Последнее, что увидел Симеркет, был Шепак, скачущий рядом с Кутиром через ворота Иштар.

Только тогда, наконец, он смог обратиться к предпоследнему этапу своего путешествия. Ему больше не надо было улаживать распри между народами, обыскивать склепы и спасаться от гнусных тварей. Шаг Симеркета был легким и уверенным, когда он во второй раз отправился к женщинам гагу.

Хотя Симеркет и был полон решимости, не все шло у него гладко. Слух о том, что эламцы покидают страну, распространился мгновенно, а на улицах Вавилона в ту ночь то и дело вспыхивали празднества. Впервые за два последних дня люди покидали свои дома, чтобы собраться в храмах и возле дворцов, желая принести жертвы богам и, возможно, хоть мельком узреть красивого, нового царя Мардука.

К тому времени как Симеркет наконец прибыл к гагу, было уже совсем темно. Разводной мост был опущен, и Симеркет прошел по нему во двор, не спрашивая на то дозволения. Никто из женщин не нагружал караван ослов, не видел он также и дыма горящего битума, поднимающегося в ночное небо.

Однако, как и раньше, женщины снова окружили его, направив на него копья. Даже во время празднеств гагу не утрачивают бдительности, усмехнулся про себя Симеркет.

— Что тебе надо, Симеркет? — спросила стражница. Он удивленно приподнял бровь; подумать только, они знают его имя.

— Я хочу увидеть Мать Милитту.

На этот раз они не возражали и не чинили препятствий, а повели его прямо к основанию парящей обсерватории своей предводительницы.

— А она когда-нибудь спускается на землю? — спросил Симеркет слабым голосом, неохотно ставя ногу на ступеньку.

Медленно, держась за стены, задрав лицо, чтобы не смотреть вниз, он пополз наверх. На вершине башни, как и тогда, восседала Мать Милитта, вглядываясь через бронзовые трубы в звезды и делая пометки на глиняных табличках. Она даже не взглянула на Симеркета, когда он поднялся в ее отсек.

— Мне есть, что сказать хорошего, — объявила она своим низким, почти мужским голосом. — Сешатская звезда снова повернулась на своей орбите и скоро возвратится на свое место над Египтом. Вероятно, ты не был тем злом, которое она предсказывала, Симеркет. В действительности я начинаю думать, что ты принес Вавилону удачу!

— Если бы ты потрудилась прочитать мой гороскоп, то, возможно, знала бы это раньше!

— Болван, — ответила она грубо. — Неужели ты думаешь, что я не читала?

Он посмотрел на нее, и его черные глаза внезапно вспыхнули.

— Тогда почему ты не сказала мне, кто была эта женщина? — злобно прошипел он, не в силах сдержать эмоции.

— Я так понимаю, ты имеешь в виду женщину, которая приходила сюда после убийства на плантации?

— Ты знаешь, о ком я. О той, что была одета принцессой.

— Ты должен понять, Симеркет: гагу живут не ради торговли, как думает большинство, а для защиты женщин, страдающих от мужского насилия. Почему, ты думаешь, я пошла той ночью на плантацию? После того, что сказали мне звезды, не имело значения, была ли принцесса эламкой, темноголовой — или даже египтянкой! Женщина в опасности всегда найдет у нас убежище, пока мы живы.

— Но было жестоко позволить мне уйти, оставив меня в неведении… Если ты прочла мою карту, как ты не увидела мою любовь к ней?

— Я увидела ее. Не думаю, что когда-нибудь видела на небе нечто подобное раньше. Она почти так же сильна, как твоя любовь к истине, как твое желание ясно видеть все вещи. Эти желания в тебе равносильны и проходят через всю твою жизнь.

— В таком случае, почему ты отпустила меня? Я едва остался жив! Я мог никогда ее больше не увидеть!

Его голос был хриплым, без выражения.

— Именно оттого, что я увидела в твоей карте, я не могла сказать тебе, кто она такая.

Симеркет почувствовал, как у него стало покалывать в голове; он не учел такой возможности.

— Что еще ты увидела на своем небе, Мать Милитта? — тихо спросил он.

— То и увидела! Увидела, как ты губишь тех, кто тебя любит. Я видела, как смерть преследует тебя на каждом шагу. Ты несешь погибель тем, кто привязывается к тебе, ибо причиняешь им такую боль, что способен мгновенно разрушить всю радость их жизни.