Макс Коллинз - Проклятые в раю

— Неважно, где я раздобыл эти сведения.

— А важно то, — вмешался Дэрроу, — что если Нат сумел это раскопать, значит может и кто-нибудь другой. Полиция подвергалась реорганизации, и второй процесс по делу Ала-Моана означает новое, всесторонне расследование. Губернатор поговаривает о том, чтобы пригласить агентов ФБР.

Она нахмурилась, проглотила комок в горле.

— Талия, — сказал я, — вы не виноваты, что некомпетентные полицейские преподнесли вам на блюдечке не тех ребят. Они практически заставили вас опознать Иду и остальных.

Она сощурилась — она думала. Дэрроу улыбался мне, я наконец-то действовал полегче. Но я не хотел. Я знал, что могла быть еще одна причина, по которой Талия опознала не тех. Сэмми мог велеть ей не опознавать Лаймана и Каикапу, потому что тогда и его, и ее жизнь были бы в опасности.

Но ей нужно было найти кого-нибудь, чтобы защитить свое доброе имя, свою честь жены морского офицера, свой статус члена видной семьи. Может, она подумала, что ребят Ала-Моана не осудят, но пошли слухи, и Талия была поставлена перед отчаянной необходимостью принести этих невиновных ребят, всего лишь «ниггеров», в конце концов, в жертву на алтарь своей репутации и своего брака.

Вот что мне хотелось бросить ей в лицо.

Но вместо этого я сказал.

— Подумайте о себе. Уезжайте с острова. Томми дадут место в Штатах, можете поставить на что угодно. Покончите с этой безобразной историей.

Дэрроу наклонился вперед и похлопал ее по сложенным рукам.

— Он прав, дорогая. Пора... пора возвращаться домой.

Она закивала. Потом глубоко вздохнула, поднялась и расправила платье.

— Хорошо. Если так будет лучше для Томми и мамы.

Он встал и, с умным видом кивая, сжал ее руки в своих.

— Так будет лучше, дорогая. Зачем подвергать себя ненужным испытаниям? А теперь я должен вас предупредить, что вам наверняка пришлют повестки с вызовом в суд для дачи показаний как истицы на новом процессе Ала-Моана. Прокурор Келли должен будет это сделать, чтобы сохранить лицо...

— Он ужасный человек.

— Он содействует мне, дорогая, а это главное. Я тоже буду произносить разные речи, но все это будет делаться для отвода глаз. Поняли? То, что слышит публика, и то, что происходит на самом деле, две разные вещи.

Надо бы передать это Чангу Апане, хотя уяснить это следовало бы именно Талии Мэсси.

Я тоже поднялся. Выдавил из себя улыбку.

Она пристально посмотрела на меня своими глазами навыкате.

— Никто не знает о том, что вы узнали, мистер Геллер? Только вы и мистер Дэрроу? Даже мистер Лейзер?

— Никто, — сказал я.

— Вы не расскажете Изабелле...

— Нет.

— Я не хочу, чтобы Томми знал об этой лжи.

— Это не...

За ее спиной Дэрроу знаком попросил меня не заканчивать предложение.

— ...входит в наши планы.

Она улыбнулась, облегченно вздохнула и сказала:

— Что ж, тогда... я, пожалуй, присоединюсь к Изабелле, миссис Дэрроу и мистеру Лейзеру. Мне нужно выпить чаю, чтобы утихомирить желудок.

Взяв Талию за руку, Дэрроу проводил ее до двери, оживленно болтая с ней, успокаивая, приглаживая ее взъерошенные перышки, и наконец она ушла.

Дэрроу медленно повернулся ко мне и сказал:

— Спасибо, Нат. Теперь мы можем сделать для наших клиентов то, что нужно.

— А как насчет того, чтобы как-то помочь несчастным ублюдкам, которых ложно обвинила эта сука?

Он подошел и положил руку мне на плечо.

— Успокойся... не суди Талию слишком строго. В этом деле она была первой жертвой и все еще страдает.

— А как же парни Ала-Моана?

Неуклюже прошествовав к своему креслу, Дэрроу уселся в него, вернул ноги на скамеечку и сложил руки на обширном животе.

— С помощью Талии мы устроим и это дело. Повторного слушания не будет.

Я сел напротив него, на то место, где сидела Талия.

— Их сторонники требуют полного оправдания. Вы видели газеты... местное цветное население, подогреваемое принцессой Как-там-ее, считает, что ребята Ала-Моана заслуживают полного очищения от этой грязи. — Я махнул рукой в сторону фотографий Лаймана и Каикапу. — Я понимаю, что настоящие плохие мальчики уже получили свое — и надолго, и это радует. Но в глазах общества Хорас Ида и его приятели навсегда останутся с клеймом насильников.

— Со временем дело будет официально закрыто за неимением достаточных улик. — Он пожал плечами. — Совсем закрыть такое дело нет никакой возможности. Во всяком случае, не полностью. В глазах белого населения, здесь и дома, да, ребята Ала-Моана навсегда останутся насильниками. А для множества этнических групп, населяющих этот остров, — они герои, возможно, трагические герои, но все равно герои... а Джозеф Кахахаваи — герой-мученик.