Макс Коллинз - Смерть в послевоенном мире (Сборник)

— Проклятье! Похоже, миссис Пиакок права. Ее муж дал отпор нападавшим, поэтому они и набросились на него.

— Значит, бедный доктор был героем, а газеты изображали его волокитой.

— Мы же сами дали им такой повод.

— Наверное, так, Геллер. Во всяком случае, спасибо.

— Есть кто-либо на примете?

— Пока нет. Но теперь у нас есть схема совершения преступления. Судя по описанию свидетелей, делали это молодые ребята. Нападавших было четверо, трое — высокие и плотные, четвертый — пониже.

— Капитан, вам доводилось слышать о Розе Казаллис?

— Что-то не припомню.

— Два года назад я занимался поиском сбежавшей из дома девушки. Она нашла пристанище на Норт-Маплвуд-авеню, где у Розы была настоящая «школа уголовников».

— Да, кажется, слышал, там поработали полицейские с Вест-Норт-авеню. Роза держала что-то вроде притона для сбежавших из дома подростков. Потом ее сослали в верховья реки за вовлечение малолетних в преступную деятельность.

— Она самая. Мы здорово схлестнулись с одним из ее очаровательных мальчиков, с Бобби. Его полное имя Роберт Гоете.

— Да?

— Ему восемнадцать, с ним крутилась еще парочка типов: Эмиль Рек, которого они между собой звали Эмиль Грозный, и еще один, чье имя не могу припомнить...

— Геллер, в Чикаго полно уличной шпаны. С чего ты взял, что именно эта троица причастна к делу Пиакока?

— Не знаю. Последнее, что мне известно, — Бобби и его дружков осудили за избиение прохожего. Их упекли в Брайдвилль. И было это, по крайней мере, год назад.

— Сейчас они уже, вероятно, на свободе.

— Думаю, так. Но нужно уточнить!

— Я займусь этим в первую очередь.

Через десять минут Стиг перезвонил и сообщил:

— Их выпустили в декабре.

Второе января стало последним днем пребывания Пиакока на этой грешной земле.

— У меня есть адрес Бобби Гоете, — сказал Стиг. — Хочешь проведать старых знакомых?

Он заехал за мной. Подобное событие — привлечение к делу частного детектива — вряд ли можно назвать ординарным, но я заслужил такое право. Вскоре мы подъехали к потрепанному погодой зданию, где обитал Бобби Гоете. В том, что он действительно жил здесь, не было ни малейшего сомнения.

Несмотря на холодный день, Бобби Гоете и Эмиль Грозный сидели на ступеньках крыльца в легких, не по погоде, пиджачках и потягивали баночное пиво. У Бобби был слабый, прыщавый подбородок, у Эмиля — большой мясистый нос и высокий лоб, над которым вилась копна светлых волос. Он казался толстым, как бревно.

Мы подъехали на обыкновенной машине, но за рулем сидел полицейский в форме, поэтому, как только мы приблизились, оба парня, бросив пивные банки на асфальт, бросились бежать в разные стороны.

Стиг сидел в машине и наблюдал, как его помощник в штатском кинулся за Эмилем, а я за Бобом.

Через квартал я догнал его и подсечкой сбил на землю. Мы очутились на автостоянке, похожей на ту, где был обнаружен «Кадиллак» с телом Пиакока. Бобби оказался шустрым малым и, отбиваясь, заехал мне ботинком в лицо. Я не только не лишился зубов, но, изловчившись, сумел схватить его за ногу и с силой приложить о землю. Он упал, уткнувшись лицом в траву и мелкие камни. Один из крупных камней каким-то чудом оказался у него в руке, и он с остервенением швырнул им в меня. Увернувшись, я быстрым движением извлек из-под пальто свой девятимиллиметровый браунинг и навел на него.

— Я ранен, — пролепетал Бобби, поднимая на меня оцарапанное, кровоточащее лицо.

— Может, вызвать доктора? — ехидно предложил я.

Эмиля, Бобби и их закадычного друга Нэша, которого полицейские участка Вест-Норт-авеню арестовали в тот же день, но несколько позднее, показали для опознания врачам, подвергшимся нападению. Те без колебания указали на подозреваемых. Трио разлучили и каждого допрашивали отдельно. Был назван и четвертый соучастник, тот самый коротышка, про которого говорили пострадавшие, — семнадцатилетний Микки Ливингстон. Его опознали, и он также запел.

Рассказанная юнцами история оказалась до невозможности нелепой. Они катались на угнанной машине, остановились у кондитерской и наугад из телефонной книги выбрали Пиакока, затем, также наугад, другого человека и адрес. После этого позвонили доктору и выманили его в пустынный уголок. Эмиль Грозный с тяжелой битой в руках укрылся на противоположной от дома № 6438 стороне улицы Порт Уиплл. Нэш стоял у входа в дом, а Гоете с пистолетом в руках прятался за ближайшим деревом. Ливингстон сидел за рулем автомобиля в полуквартале от места событий. Пиакок подъехал к дому и вышел из машины, держа в руке медицинский саквояж. Бобби, направив пистолет в спину доктора, приказал ему не двигаться. Затем Эмиль нанес Пиакоку сильный удар битой, и его оттащили на квартал севернее. Но Пиакок пришел в себя и сцепился с Бобби, который выстрелил доктору в голову. Пиакок упал замертво, а Эмиль, не переставая, бил уже мертвого доктора битой. Бобби, выхватив скальпель из медицинского саквояжа, одной рукой держал пистолет, а другой нанес множество ран доктору. Нэш подогнал машину Пиакока, Ливингстон подъехал следом. Труп затолкали на заднее сиденье «Кадиллака», который затем бросили в трех кварталах от места убийства.