Макс Коллинз - Синдикат

Версию Миллера я узнал из газет – ничего общего с тем, что на самом деле случилось в конторе Нитти. Рассказ Миллера напоминал детективный роман, осталось только снять фильм с Джеком Холтом в роли Миллера и Честером Морисом в роли Лэнга, а Борис Карлофф сыграл бы Нитти, и вся история была бы увековечена. Вот Нитти поедает кусок бумаги, а Лэнг пытается его остановить, Нитти выхватывает оружие из кобуры под мышкой и стреляет, и я, конечно, стреляю в Нитти. Один из гангстеров бросается к окну, и я, славный малый с шестизарядной пушкой, подстреливаю и его. Имя парня, которого я убил Петля – ж.-д. ветка, соединяющаяся с основной магистралью. Фрэнк Харт, – сообщалось между прочим. Это был настоящий триумф паблисити, сделанный по приказу Его Чести.

Сегодня я сообщил лейтенанту, что ухожу, и попытался сдать ему свой значок, но он его не взял. Послал меня поговорить с шефом сыщиков, который отослал меня в Сити-Холл, где меня отговаривал сам шеф, и он, как и все предыдущие, не захотел взять у меня значок. Не взял и заместитель комиссара. Он сказал мне, что значок я должен отдать лично комиссару.

Офис комиссара соседствовал с офисом мэра Сермэка, но туда дверь была закрыта. Было уже около полчетвертого, а я пытался сдать свой значок сыщика с девяти утра.

Большая приемная, где за столом сидел секретарь, была заполнена обычными гражданами с их проблемами; ни один из них не претендовал на личную встречу с комиссаром. В приемную вышел один из помощников комиссара и, не взглянув на посетителей, сидящих и толпящихся вокруг, подошел к секретарю со стопкой дорожных билетов, которые нужно было отметить. Тот взял их без единого слова, мягко улыбнувшись и убрав в коробку из-под манильских сигар, которая и без того была уже переполнена, и которую он потом спрятал в отделение для бумаг в письменном столе.

Секретарь, увидев меня, посмотрел вопросительно.

– Я – Геллер, – сказал я.

Секретарь заглянул в свои бумаги и указал мне на дверь справа от него, куда я и вошел.

Передняя была меньше, чем приемная, зато забита «шишками» – окружными прокурорами, залоговыми поручителями, среди них оказалось и несколько копов из начальства, включая моего лейтенанта, который, заметив меня, подозвал и прошептал:

– Пройди туда.

Перед столом комиссара сидело четыре репортера; комната была серой, и комиссар тоже был каким-то серым: волосы, глаза, одежда с единственно выделявшимся синим галстуком.

Он общался с репортерами дневных новостей, но о чем они говорили, я узнать не успел, так как, увидев меня, комиссар остановился на полуслове.

– Джентльмены, – обратился он к репортерам, – я вынужден прерваться... у меня оперативное совещание.

Оперативное совещание (та «кухня», с которой начиналась вся деятельность полицейского департамента города) было укомплектовано из числа наиболее опытных сотрудников. Я себя к ним не относил, однако начинал догадываться, что наша встреча не случайна.

Пожимая плечами, те поднялись. Первым, кто повернулся мне навстречу, был Дэйвис из «Новостей», который разговаривал со мной несколько раз по делу Лингла.

– Ну, – усмехнулся он, – вот и наш герой.

У Дэйвиса была очень большая голова на очень маленьком туловище. На нем были коричневый костюм и серая шляпа – этот парень явно пренебрегал даже намеком на вкус.

– Когда ты собираешься рассказать обо всем прессе, Геллер?

– Подожду, пока в Чикаго не вернется Бен Хэхт, – ответил я. – С тех пор, как он уехал, местная журналистика в упадке.

Дэйвис весело усмехнулся; другие не знали меня в лицо, но Дэйвис назвал мою фамилию, и они все поняли. Тем не менее, когда Дэйвис направился к выходу, оставив эту тему без продолжения, все последовали за ним. У меня было предчувствие, что они будут ждать, когда я выйду... во всяком случае, Дэйвис.

Я стоял перед столом комиссара. Он не поднялся, хотя и указал жестом на один из четырех освободившихся стульев; улыбка была похожа на лопнувший пластырь.

– Мы гордимся вами. Геллер, – сказал он. – Его Честь и я. Департамент. Город.

– Здесь явное преувеличение. – И я положил свой значок ему на стол.

Он это проигнорировал.

– Вы будете удостоены официальной благодарности. Завтра утром в офисе Его Чести состоится церемония. Вы сможете присутствовать?

– Я пока ничего не планировал.

Комиссар улыбнулся пощедрее: улыбка не имела никакого отношения даже к простой любезности. Его руки, сложенные на столе как будто для молитвы, одновременно, казалось, кого-то душили.