Макс Коллинз - Сделка

«Капитал» Маркса. Не думаю, что такую книгу можно было бы увидеть у Монтгомери. Впрочем, я и здесь не ожидал ее увидеть.

Я сел рядом с книгой.

– Ты это читаешь, Вилли?

– Великий человек написал эту книгу, – сказал он, смутившись. – Мы обязательно будем жить так, как писал он.

И тогда у нас у всех будут огромные шкафы, набитые костюмами, галстуками, шляпами и ботинками.

– Так почему я здесь, Вилли? Кроме того, чтобы посмотреть твои костюмы, галстуки, шляпы и ботинки.

Он уселся рядом со мной.

– Ты ведь все еще думаешь, что я низкий, грубый мужик, правда?

– Вопрос не в том, как ты приобрел китайские вазы, Вилли. Вопрос в том, чем ты за них заплатил.

Биофф насмешливо улыбнулся: таким я его помнил.

– Ты уверен, что ты из Чикаго? Господи, Геллер ты же знаешь, что я прошел трудный путь. Я спал в каком-то закутке за дверью, и мой пустой живот ворчал, как бродячая собака. Кто-то хорошо сказал: хлеб дорог, когда у тебя пустые карманы. Я учился зарабатывать деньги любыми способами. Но теперь я живу по закону. Я много делаю для здешних профсоюзов, забочусь о членах этих организаций.

– Почему ты считаешь нужным оправдываться передо мной? Я просто бывший коп, который однажды взял тебя.

– Именно поэтому. Я хочу, чтобы ты понял, что я не держу против тебя зла. Ты выполнял свою работу. Я выполнял свою. Черт, это была, по сути, одна и та же работа.

– Почему ты так считаешь?

Он пожал плечами.

– Мы оба поддерживали закон и порядок. Просто я делал это в публичном доме.

– Избивая женщин.

– Я в жизни не избивал женщин. Я всегда уважал женщин. Я временами подторговывал проститутками. Разного пола. Как говорится, почти все бизнесмены – это дешевые проститутки в чистых рубашках и сверкающих ботинках. – Его круглая рожа засияла. – Только теперь я знаю более утонченные способы, чем просто битье.

– Наверное, жадные люди просто направили тебя по ложному пути.

– Иронизируй, сколько влезет, я – человек профсоюза. Я ищу для себя человека!

Осознанно или нет, но говоря это, он указывал большим пальцем на свою бочкообразную грудную клетку.

– Почему я здесь, Вилли?

– Возможно, чтобы выполнить для меня одну работу.

– А что, в Калифорнии нет других детективов?

– Есть, конечно. Но они не из Чикаго. Когда Джордж позвонил мне прошлым вечером из «Трока», я подумал: «Вот оно!» Это мой шанс.

– Что?

– Ты здесь. Ты знаешь, в чем заключается ирония?

– Мы встретились.

– Тогда ты сможешь оценить это. Ты знаешь, кто такой Вестбрук Пеглер? Во рту у меня пересохло.

– Родственник иронии? – спросил я.

– Ты знаешь, кто он. Он сейчас в Чикаго. Он ищет возможность очернить меня. Написать обо мне фельетон.

– Знаю, – признался я.

Только так я мог играть в эту игру.

Его поросячьи глазки за стеклами очков прищурились.

– Ты знаешь?

Я пожал плечами.

– Да. Пеглер заходил в мою контору. Он интересовался, действительно ли я арестовывал тебя по делу о сводничестве несколько лет назад.

Биофф слегка побледнел и выпрямился.

– Что ты ему ответил?

Я снова пожал плечами.

– Я сказал «да».

– Вот черт! Ты описывал ему что-нибудь подробно?

– Нет. Это было так давно, Вилли. Он просто спросил, верна ли сплетня о том, что тебя арестовывали за сводничество, и я сказал, что так оно и было. Вестбрук спросил, был ли ты осужден, и я сказал, что был.

Вилли это не понравилось. Он встал и прошелся по комнате, подошел к письменному столу, на котором стояли фотографии его детей в рамках, зажег сигарету и нервно закурил. Но вот Вилли сказал:

– Я и не ждал, что ты скажешь мне что-нибудь другое. Спасибо за то, что рассказал все, как было.

– Не за что.

Он уселся рядом со мной, держа в руке сигарету. Выражение его лица было до боли искренним.

– Ты должен понять. Геллер. Федералы месяцами дышали мне в затылок. Я должен был выступить как представитель ИАТСЕ – недавно, до того они донимали меня своим жарким дыханием. О, я все еще занимаюсь делами. Но как бы со стороны: я даже не могу заходить в свой чертов офис, можешь себе представить?

Так вот почему он ругал Брауна за то, что тот не идет в контору: он просто завидовал, потому что не может пойти туда сам.

– Да, так вот об этом дерьме – о Пеглере. Стервятник. Я знаю, кто навел его.

– Кто?

– Эта сволочь Монтгомери. Этот сладкозадый актеришка.

Этот тип, полный иронии, выкручивался.

– Ты хочешь сказать, Роберт Монтгомери?

– Да, он. Этот сладкозадый, бездарный козел... после всего, что я для него сделал. Новая новость!