Макс Коллинз - Сделка

Цветной швейцар в белом форменном двубортном кителе из полотна, с золотыми побрякушками на плечах, пропустил меня внутрь. В Чикаго я бы не обратил на такого парня внимания, но я был в Голливуде, поэтому, не смущаясь, дал ему десятицентовую монету на что он сквозь зубы проговорил мне: «Спасибо, сэр». Может, открывание дверей стоило здесь дороже? В темном помещении в парижском стиле я улыбнулся девушке из гардероба. Уж лучше бы ей дал десять центов. У нее были короткие темные волосы и очаровательная улыбка. К сожалению, у меня не было шляпы, чтобы сдать ее в гардероб, поэтому я остановился у бархатной веревки. Распорядитель спросил, заказано ли у меня место, на что я ответил, что заказано, если только Роберт Монтгомери, который пообещал мне все организовать, не забыл это сделать.

Конечно, это ни на кого не произвело впечатления, и на меня в том числе. Но столик был заказан, хотя его надо было подождать минут пятнадцать, поэтому я спустился вниз по лестнице, которая вела в бар. Был вечер четверга, но народу было хоть отбавляй. Постоянные клиенты толпились у стойки бара. Поскольку я был один, то я быстро нашел место, где можно было постоять и заказать стаканчик рома и жареной кукурузы. Французское убранство здесь уступило место американскому колониальному: кругом красно-черная шотландка, медная утварь. В Чикаго все было по-другому. Здесь не видно было кинозвезд, лишь некто, кто мог быть Цезарем Ромеро, попивал в углу коктейль с маленькой «звездочкой», вот и все.

Но вот меня пригласили наверх. Большинство из посетителей были в вечерних туалетах. На мужчинах, в основном, были смокинги, иногда белые пиджаки, на женщинах – изящные платья с черными блестками, платья из серебряной парчи, бархата, с перьями, из шелка, украшенного мехом. Лишь в какой-нибудь колонии нудистов вы могли увидеть больше обнаженного женского тела, чем здесь. Жаловаться мне было не на что.

Последний раз я ел в десять часов. И уж поскольку платила за меня кинозвезда, то я позволил себе заказать омара, который, впрочем, оказался не таким вкусным, какого я едал в «Ирландии» Кларка и в «Онтарио». Я вытирал масло с подбородка, как вдруг кто-то похлопал меня по плечу.

Подняв глаза, я увидел голубоглазую блондинку в черном платье, из выреза которого вываливалась грудь. Не очень-то красиво, но первое, о чем я тогда подумал, что, наверное, любой мужчина в такой ситуации был бы несколько ошарашен.

– Не хотите присоединиться к нам? – спросила она нежным невинным голоском.

Я повернулся на своем стуле и вдруг обнаружил, что Монтгомери заказал мне столик в своеобразном месте: недалеко, в угловом кабинете, сидели Ники Дин, Джордж Браун и еще одна девица с вызывающими рыжими волосами, в белом платье и с... догадайтесь сами, с чем.

Дин слегка улыбнулся – совсем чуть-чуть – и помахал мне. Это был круглолицый мужчина в шикарном белом вечернем пиджаке, с зачесанными назад черными волосами, – ну прямо Эдвард Дж. Робинсон. Даже когда он сидел, было видно нелепое сочетание высокого стройного тела и толстой круглой физиономии. Перед ним стоял бокал со спиртным, в руке он вальяжно держал сигарету. Рядом с ним сидела рыжеволосая, а рядом с ней восседал Джордж Браун. Он был в смокинге, очках в тонкой оправе; у него было три подбородка. Браун был толстым и казался мягким человеком. В глаза сразу бросалась батарея пивных бутылок, стоящих перед ним; у полдюжины были различные иностранные наклейки. Он как раз наливал пиво в стакан.

– Нат Геллер, – сказал Ники Дин, оценивающе рассматривая меня своими темными, красивыми глазами, которые были самыми привлекательными в его лице. Блондинка уселась рядом с ним. Я стоял, держа в руках бокал с ромовым коктейлем.

– Ники Дин, – протянул я. – Кто же следит за твоим хозяйством?

Под хозяйством Дина я подразумевал «Колони клаб», его заведение на Раш-стрит, в котором внизу находились ресторан и бар, а наверху – казино, его чудесный изысканный дом.

– Моя девушка Эстелл, – вдруг сказал он, как будто не слышал моих слов; грудастая маленькая блондинка с любовью улыбнулась ему, перебирая пальцами его прилизанные черные волосы. – Ты помнишь Эстелл?

Значит, Эстелл говорила ему обо мне. – Я водил с ней знакомство в те дни, когда занимался ворами-карманниками, – ответил я, нервно улыбаясь и пожимая плечами. – Занятная девочка. Умна, как черт.

– Занятная. Умная. Конечно, она такая. Мне ее не хватает. Садись, Геллер. Подсаживайся к Дикси. Я так и сделал.