Макс Коллинз - Сделка

Потом Пеглер ответил на вопрос, которого я так и не задал.

– Я видел Биоффа, когда он освещал жизнь полицейских участков и управлений. Я практически бездельничал в то время: ездил иногда на пожары, фотографировал, болтался в Сити-Холле по выходным; там, кстати, я проиграл в покер Бену Хетчу и Джейку Линглу. Пожалуй, полицейский участок на Гаррисон-стрит помог мне лучше всего набраться опыта.

Это понятно. Вест-Гаррисон-стрит дала название самому неблагополучному району: здесь жили иммигранты, цветные, китайцы, которые приехали в эту страну в поисках Американской мечты, а столкнулись здесь с невеселой реальностью. Был там и непревзойденный квартал домов с красными фонарями, где трудились проститутки с кожей всех возможных цветов и оттенков.

– Полицейский участок наслаждается диетой, состоящей из убийств, перестрелок и ранений, – сказал Пеглер, притворяясь, что испытывает отвращение к тому, что рассказывает. – Судья Хопкингс периодически впадает в ярость и орет: «Бейлиф, а ну-ка приведи мне сюда парочку шлюх!» Судья обожал подшучивать над девицами; ему нравилось, когда они говорили, что у них нет денег заплатить штраф в пять долларов. «О, дорогая, думаю, ты сумеешь заплатить!» – говорил он и давал ей возможность расплатиться. Но он не был плохим судьей – нет, скорее, обычным. Да, нравы там были суровыми, их юмор напоминал юмор висельников, особенно шуточки судьи. Алкаши, наркоманы и другие правонарушители проходили постоянным парадом по этому участку. Ну и, конечно, местные леди тоже не обходили своим вниманием это заведение.

– А там, где шлюхи, – сказал я, – там сводничество.

Он улыбнулся, не из вежливости на сей раз, показав ряд зубов.

– Вы предвосхищаете мои слова. Мне это нравится. Да, это было в одном полицейском участке, кажется, на Гаррисон-стрит, хотя, возможно, память мне и изменяет, где я впервые увидел Вилли Биоффа. Он произвел на меня впечатление: ведь мне едва стукнуло восемнадцать, а этот сводник был на несколько лет меня моложе, на несколько. Судья спросил, сколько ему лет, и он гордо ответил: «Тринадцать». Его оштрафовали и отпустили. Но я его запомнил.

– Почему?

– Потому что он назвал свой возраст. Он был моложе меня по годам, но на вечность старше по развитию. Улица сделала это с ним, как сказали бы либералы, и, возможно, они были бы правы. Но даже в свои тринадцать Вилли понимал, кем он был и чем занимался. И его холодные, поросячьи глазки не выносили лондонского сострадания.

– У вас возникло это впечатление лишь за то короткое мгновение, когда вы встретили его в полицейском участке?

Пеглер демонстративно пожал плечами, его брови приподнялись.

– Видите ли, я видел Биоффа еще раз, через несколько месяцев. Его имя запомнилось мне: я сам начитанный человек, и имя этого человека напомнило мне одного из героев Диккенса. Вы когда-нибудь слыхали о старом кафе «Арсония»?

– Кажется, я тогда еще не родился. Это не салун Майка Фритцеля?

Кивнув, Пеглер, довольный моей памятью, сказал:

– Да, это еще до начала мировой войны. Дикое местечко. Подружка Фритцеля Гилда Грей позволяла поднимать себя на стойку бара, чтобы экспромтом сплясать там свой знаменитый шимми.

Судя по блеску в его глазах, этот танец оставил неизгладимое впечатление в памяти Пеглера.

– В любом случае, – продолжал он, потушив сигару и снова вынув свой золотой портсигар, – мы, репортеры, время от времени собирались в «Арсонии», где частенько можно было встретить проституток с их сутенерами и других ночных пташек.

– Вот тогда вы и встретили Биоффа еще раз?

– Точно так. Как и всякий хороший репортер, я внимательно осматривал этих существ. Для такого юнца, каким я был в то время, это была хорошая школа. Я встретил Биоффа, малолетнего сводника, на нем была шелковая рубашка, и он разговаривал с такими же, как он, типами. Он стоял, размахивая кружкой с пивом, содержимое которой то и дело расплескивалось на пол, пока он говорил. – Эти воспоминания, похоже, не были ему интересны, но помнил он все четко. – Я занял местечко возле стойки недалеко от них и стал слушать. Биофф вещал своим «коллегам» по сутенерству, как они заставляют девиц «ходить по струнке». У вас крепкий желудок, мистер Геллер?

– Я всю жизнь живу в Чикаго, мистер Пеглер.

– Интересное заявление. Ну так вот, что я услыхал: "Если девицу пристукнуть вполсилы, затем связать надлежащим образом, вы сможете набить ее... Пеглер замолк, покачав головой, – ...ее влагалище растолченным льдом. Они говорили мне, что внутри становится до того холодно, что создается ощущение, будто там огонь. Вы затыкаете отверстие, и девица орет что есть мочи! Но вы с места не двигаетесь. Зато после десяти минут такого «урока» они падают на колени, едва услышав от вас слово «лед». Пеглер закурил новую сигару, его руки дрожали. Я не осуждал его. Это была безобразная история.