Карпис. Синдикат – это «бизнес, обслуживающий общество». Грабители были отмирающим племенем. И некоторые из них, похоже, понимали это.
– Возьми, к примеру, эту ерунду: «Красавчик», «Детское личико». Этими именами никто нас не называет. Это все придумали газеты, только не думаю, что по своей инициативе.
– Не думаешь?
– Я думаю, что Куммингс и Гувер стараются сделать из нас дураков.
Куммингс был министром юстиции, человеком, который возглавил объявленную ФБР войну преступникам.
– Зачем? – спросил я.
– Зачем? Представляют нас бешеными псами, а сами выглядят героями, когда хватают нас.
– Ну, они нас еще не схватили. Он покачал головой.
– Это дело времени.
– Мой опыт подсказывает, что они чертовски невезучие.
Флойд кивнул, жуя травинку.
– Но зато их так много.
– Да, и они получили оружие. Могут теперь пересекать границы штатов.
– Я ведь добыл так мало, чтобы чем-то похвастаться.
– Да?
– Я занимаюсь этими делами с двадцати лет. Начал совсем мальчишкой. Но моя прибыль слишком мала, чтобы скопить что-нибудь. А жизнь такая дорогая, ты же понимаешь.
– А говорят, что ты просто раздал много денег. Он улыбнулся, как бы застеснявшись.
– Да, кое-что. Но я не Робин Гуд, как думают. Позаботился о некоторых моих друзьях, только и всего. А они позаботились обо мне и о моих родных.
Флойд задумчиво смотрел на реку.
Потом он сказал:
– У меня есть сын девяти лет. Чуть старше, чем сын Бена. И у меня красивая жена.
Он пожевал травинку, потом живо обернулся ко мне.
– Хочешь взглянуть?
– Конечно.
Довольно улыбаясь, он достал из заднего кармана брюк бумажник. И показал мне моментальный снимок своей жены – милая темноволосая женщина в белом платье и шляпке и обнимающий ее рукой сияющий мальчик в брючках и белой рубашке.
– Симпатичный мальчуган, – сказал я, – и жена славная.
Он смотрел на фотографию, улыбка таяла, но продолжал смотреть.
Затем вложил снимок обратно в бумажник и засунул его в карман.
Я сказал:
– Они хорошо одеты, выглядят сытыми и здоровыми.
Флойд кивнул.
– Я их всем обеспечиваю. Но как долго это может продлиться? Жизнь не будет вечной. Я старею, а время проходит мимо меня. Сейчас самая пора переправляться через реку.
Я не понял его и сказал об этом.
Он улыбнулся.
– Иногда берешься за что-то наперекор здравому смыслу.
– Что ты имеешь в виду?
– Берешься за работу, которая сулит такую добычу, что ты сможешь начать новую жизнь. У меня пересохло во рту.
– Такого рода работа нам и предстоит завтра? Он кивнул с подобием улыбки на губах купидона. Я сказал:
– Мне только известно, что это похищение.
– А ты знаешь, что это большая шишка? Вызов нации, как об этом закричат проклятые газеты.
Я почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине.
– Нет, – сказал я.
– Это так, Джим.
Он встал и пошел наверх по склону. Я последовал за ним.
– Кто? – спросил я.
– Они тебе сказали, сколько ты должен получить?
– Моя доля? Что-то около пяти тысяч.
– Будет больше, я обещаю тебе.
– Но кто, Чок?
– Я не хочу говорить тебе, пока не буду знать, что ты вошел в дело, полностью. Для надежности.
– Я уже вошел. Так кто?
– Один из тех, кто должен прикончить нас.
– Кто?..
– Гувер. Джон Эдгар Гувер. Правая рука министра юстиции. А теперь давай поспешим, Джим. Подходит время для барбекю.
Вскоре после того, как мы с Флойдом вернулись к главному строению туристского лагеря, подъехал еще один «форд-седан», управляемый Доком Баркером. Рядом с ним сидел Карпис, а Долорес и Луиза на заднем сиденье. Бен принес ключи от их домиков. Луиза, увидев меня в окошко, засияла, выскочила из «седана». Мы знали друг друга меньше чем двадцать четыре часа, а она схватилась за мою руку, словно утопающий за соломинку.
Забрав багаж, я проводил ее в комнату.
– Две кровати, – сказала она разочарованно.
– Луиза, я не уверен, что мы должны повторить то, что произошло сегодня утром...
Мне показалось, что она огорчилась, широко расставленные карие глаза стали грустными. Господи, Луиза выглядела изумительно – коротко подстриженные белокурые волосы, розовые щеки, надутые губки, гибкая, но округлая фигурка в облегающем бело-розовом ситцевом платье с бантиком-шнурком на шее. Она села на край кровати и подняла подол юбки до того места, где ее молочно-белые бедра говорили «Привет!» над кромкой чулок.
– Тебе не кажется, Джимми, что иногда ты бываешь слишком деликатен?
Читать дальше