Фредерик Неваль - Тень Александра

— Но наверняка есть способ заставить кучку невежд услышать голос разума.

— Мсье Лафет, эта кучка невежд, как вы вполне справедливо заметили, — простые люди, зажатые в тесные рамки верований другого времени. Они очень опасны, поскольку способны пробудить в сердцах праздной толпы слепую ненависть и натравить ее на таких людей, как вы. Я отказываюсь принести вас и ваших друзей на алтарь их фанатизма, их… — он сжал кулаки, поколебался мгновенье и добавил: — их тупости! — Видно было, что он устал от разговора на эту тему.

— Но…

— Морган, я должен быть тем, кого вы называете священнослужителями, но я тоже человек, как и вы. Я совершал ошибки, я знаю это, но если есть что-то, чего я не знаю, то, Всевышний мне свидетель, я отказываюсь быть убийцей. Я не разрешу вам производить раскопки в этом месте, хотя, поверьте мне, всем сердцем сожалею об этом. Священная земля не будет обагрена кровью невинных.

Я встал, во мне кипели ярость и разочарование.

— Это произойдет. Юрси Марзук, — заверил я, заставив его побледнеть, — потому что те, кто идет по моим следам, ни в чем не уступают вашим непримиримым консерваторам. Я только надеюсь, что это будет не ваша кровь, — добавил я, выходя вместе с Гансом из комнаты.

— Подождите меня в машине, — в растерянности пробормотала Амина в коридоре, протягивая мне ключи, перед тем как закрыть за собой дверь в комнату муллы, который ничем не помог нам.

Ганс и я вышли из мечети, и мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы не дать выплеснуться гневу, но Ганс не сдержал себя.

— Гнусная религия! — вне себя вскричал он, с силой шлепнув рукой по капоту машины. — Бородатые дикари!

Я закурил и, опершись на дверцу, вытер пот, что струился по моему лбу. День обещал быть очень душным.

— Дело не в религии, Ганс. Юрси Марзук — человек славный, каким был и падре Иларио, но он не может в одиночку бороться против невежества и глупости.

— Что ты думаешь делать теперь?

— Вернуться во Францию, привлечь на нашу сторону научное сообщество и прессу. Под их давлением египетское правительство заставит религиозные круги сдаться.

— Ты забываешь о ненормальных, которые бросятся по нашим следам! Они вернутся сюда, убьют этого бедного старика и разворошат гробницу, можешь не сомневаться! — Он яростно взмахнул рукой. — А мы были так близко к цели!

Мы увидели, что Амина вышла из мечети и бежит к нам, пробираясь между машинами.

— Я рассказала ему о людях, которые напали на вас, — сказала она, с облегчением снимая шаль. — После вашей резкой выходки у меня, право, не было иного выхода.

— И что?

— Он предложил приютить вас до вашего возвращения во Францию, — со вздохом сказала она, открывая дверцу. — Считает, что здесь вы будете в большей безопасности, чем у меня.

У меня мелькнула мысль воспользоваться гостеприимством Юрси Марзука, чтобы тайком наведаться в подземелье мечети, но это было слишком рискованно. В любую минуту меня мог засечь кто-нибудь из верующих или приближенных муллы.

— Вы думаете, он может изменить свое решение? — без большой надежды спросил я.

Амина покачала головой и включила зажигание.

— Нет, в таких вещах он тверд. Хотя, думаю, он с удовольствием участвовал бы в этой работе. Во время подводных раскопок около маяка, — добавила она с мягкой улыбкой, — он ходил за мной по пятам. Марзук ничего не понимает в археологии, но она его завораживает.

Мы поехали домой к Амине, и я, удостоверившись, что нас никто не преследует, попросил ее остановиться у первого же банкомата. Сняв с кредитки, выданной нам Юргеном, необходимую сумму, я бросил карту на обочину, не забыв пометить на обороте код доступа, и вернулся в машину. Если кто-нибудь найдет кредитку и воспользуется ею, что наверняка произойдет очень быстро, наш дорогой спонсор получит ложный след для погони за нами.

— Небольшое вознаграждение за перенесенные неприятности, — сказал я, пряча деньги в свой рюкзак.

Ганс наконец улыбнулся, а Амина, покачав головой, двинулась дальше.

Днем я позвонил отцу и предупредил его, что нам удалось забронировать билеты на самолет в Париж на следующий день. Чтобы не волновать его, я умолчал, что мы два раза подверглись нападению со стороны наших греческих «друзей», но все же рассказал, почему мы прервали все контакты с Йоном Юргеном. Он был поражен и сказал, что нужно довести это до сведения властей, но мне удалось уговорить его подождать до нашего возвращения и взять с него обещание, что в случае если его спросят об этом, он будет говорить, что не имеет от меня никаких вестей.