Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

– Ваша семейная усыпальница, барышня.

– Эта пирамида? – переспросила Алиса недоверчиво.

– Да.

Вскоре Алиса увидела, что посредине одной из стен у самого основания зияет широкое отверстие. Вынутые блоки ровным штабелем лежали рядом. Гроб опустили на землю, священник приступил к выполнению обряда. Когда он закончил, несколько мужчин подняли гроб и скрылись в отверстии«. Станислав кивнул Алисе, чтобы она тоже вошла внутрь. Алиса оказалась в небольшом прямоугольном помещении. Вдоль двух противоположных стен тянулись пустые ниши. В одну из них мужчины всунули гроб, а затем закрыли дыру приготовленной каменной плитой, закрепили ее деревянными клиньями и принялись замазывать края цементом. На плите виднелась надпись ТЕОДОР МОИСЕЙ CELIEX, ниже – даты рождения и смерти. Когда с этим было покончено, Станислав вынул из кармана свечу и зажег ее. Несмотря на царящий внутри полумрак – через входное отверстие света попадало немного, а свеча горела тускло, – Алиса заметила, что еще три ниши не закрыты плитами.

– Кто здесь похоронен? – спросила она.

– Ваш отец, барышня, ваш дедушка…

– Мой отец в самом деле здесь похоронен?

Вместо ответа Станислав поднял факел и осветил соседнюю плиту.

Алисе казалось, что она видит сон. Она стояла перед гробом отца, отделенная от него лишь тонкой плитой. Голова закружилась, она повернулась и, не проронив ни слова, вышла из пирамиды. Увидев провожающих, которые все еще стояли снаружи, она остановилась прямо у входа. За несколько минут, проведенных внутри, она совсем о них забыла. Все это было так странно, так неожиданно, так нереально! Внезапно к ней подошел какой-то мужчина и протянул руку. В первый момент она не поняла, чего он хочет, и только когда он заговорил, стало понятно: он выражает соболезнования. Ну да, ведь она тут единственная родственница усопшего. Участники похорон подходили, пожимали ей руку, вежливо улыбались. Алиса даже не пыталась понять, что они говорят. Станислав вышел из пирамиды и встал рядом, утирая слезы. «Бедненький, наверное, он так сжился с дядей; это ему надо соболезновать, а не мне, – подумала Алиса. – Что мне, собственно, до смерти дяди, которого я никогда не видела? Я бы и не приезжала, если б знала, что еду на похороны. Хотя сейчас, когда я уже здесь, не жалею. Я многое узнала, но самое главное – поняла, сколько я еще не знаю! Та же плита в церкви – неужели этот Абадия и правда мой предок? И сколько лет этой пирамиде? Выглядит как новенькая, но раз в ней похоронен дедушка, лет ей должно быть немало. Правда, я о нем ничего не знаю; он мог умереть совсем недавно – в конце концов, второй мой дедушка, мамин отец, умер всего четыре года назад. А папиного отца я в детстве хоть раз видела? Не знаю; не помню. Нужно будет выспросить у мамы!»

Ей хотелось узнать обо всем как можно больше и как можно скорее – для начала зайти в церквушку; но оказалось, что священник уже запер двери на ключ и вернулся в городок. Алиса принялась расспрашивать Станислава о семье отца, но старичок, извинившись, объяснил, что хозяин перед смертью запретил ему что-либо сообщать Алисе. Он должен только отдать письмо и сказать, что завтра в бюро местного нотариуса будет оглашено завещание. С момента похорон ему нельзя даже пускать ее в дом; ночь ей предстояло провести в гостинице, где – веря в ее приезд – он заказал комнату.

Они сели в машину и вернулись в Сецехово. Остановились перед домом, Станислав принес толстый конверт, объяснил Алисе, как доехать до гостиницы, и попрощался.

Письмо [3]дяди многое объясняло, но еще больше запутывало. И чего там только не было! Потопы, которые обрушиваются на Польшу каждые тысячу пятьдесят лет; основатель рода, прибывший из Египта; история Сецеха, воеводы князя Владислава Германа, который якобы хотел передать корону другу своего брата; будущие дочери Алисы – спасительницы отечества… Много раз Алисе хотелось воскликнуть, что это бред сумасшедшего, но, заинтригованная, она продолжала чтение.

В ту ночь ей долго не удавалось заснуть. Несколько раз она зажигала свет и снова брала в руки письмо. Позже, ворочаясь в постели с боку на бок, она вдруг вспомнила перебинтованные останки дяди. И его лицо – странное, точно раскрашенное. А бабушка, чей рассказ девочке она нечаянно услышала, говорила, что дядя теперь выглядел гораздо моложе, чем при жизни… Вдруг у Алисы мелькнула мысль: может, это было не настоящее дядино лицо, а маска? Возможно ли? С другой стороны, лица умерших всегда выглядят неестественно.