Томаш Миркович - Паломничество в Святую Землю Египетскую

Второй потоп имел место приблизительно на тысячу пятьдесят лет позднее, стало быть, около шестисотого года нашей эры, в царствование гипотетической династии Попелидов. Ты будешь смеяться, решив, что я опять собираюсь рассказывать тебе сказки, но учти, во-первых, что династию эту я назвал гипотетической, а во-вторых, что даже трезвомыслящие ученые принимают ныне царствование Попелидов как исторический факт. И не смейся – мол, на преданиях о съеденном мышами короле Попеле я основываю свои предположения – нет, что я говорю, свою уверенность! – что на рубеже шестого и седьмого веков на эту землю обрушился мышиный потоп. Именно в легендах, народных преданиях и сказках лучше всего сохраняются факты, зачастую приукрашенные и расцвеченные. Вспомни Шлимана, который, основываясь на «Илиаде», открыл Трою!

Конец Попела упоминает в своей «Хронике» Галл Аноним, но всего полнее – на основе устных преданий – описал смерть этого властителя Длугош. Согласно его сообщению, из непогребенных тел дядьев и сановников, убитых по приказу тирана, выползли несметные стаи мышей и кинулись на пирующего короля, его супругу и двоих сыновей. Слуги и рыцари пытались их отогнать, но все усилия были тщетны; наконец вокруг государя разожгли огромные костры, но и пламя не смогло остановить напирающих грызунов. Попел бежал от них по воде, чтобы спастись на озере, но те бросились за ним, взобрались на корабль и принялись прогрызать дно, силясь его затопить; тогда Попел вернулся на сушу и заперся в башне, но мыши и там его окружили и в конце концов растерзали и пожрали.

Задумайся, могла ли вся эта история взяться из ничего? Подумай о других сказках и легендах – в их основе всегда лежат подлинные события. Поэтому, даже если гнусный, тиран Попел – вымысел, подлинными должны быть сведения о бедствии от мышей, которые уничтожали урожай и пожирали запасы зерна, пока люди не оказались перед угрозой голода и смерти. Да, поверь мне, мышиный потоп – это факт!

Следующий, третий потоп, известный под именем шведского, начался опять же примерно тысячу пятьдесят лет спустя, а именно – летом 1655 года. Ты знаешь о нем хотя бы из упомянутого мною выше романа, поэтому нет нужды тебя убеждать, что он на самом деле имел место. Хотя, признаюсь, меня самого удивляет, что после двух звериных потопов третий был человеческим, но было бы еще удивительнее, если бы я полагал, будто на нем ряд потопов и завершится. Я думаю, что приблизительно в 2700 году настанет четвертый потоп, и страну опять затопят чужие люди, но как мыши отличны от змей, так и те пришельцы будут отличны от скандинавов. Быть может, тогда нас затопит желтая раса, и случится тот самый потоп, перед которым Европа трепетала веками и на пути которого твое отечество к вечной своей – по его мнению – славе встало как «оплот христианства»? А может, речь пойдет о катаклизме иного рода, о внеземной угрозе, например – о дожде из больших метеоров, которые будут метить в самое сердце Европы? Этого я не знаю, так же как и того, будет ли этот катаклизм последним, или же после него настанут пятый, шестой и так далее.

Ты готова подумать, что я сошел с ума, коль скоро плету тебе басни о змеях, мышах и шведах как о величайших катастрофах в истории твоей страны. «Что за чепуха! – готова воскликнуть ты. – А как же три раздела? [29]Как же Вторая мировая война?» Но поверь, именно те три потопа и могли оказаться для самого существования Польши опаснее, чем разделы и немецкая оккупация, после которых народ твой – хотя и непомерной ценою – сумел, однако ж, подняться.

Начнем с последнего из них, с польско-шведской войны, которая именуется Второй Северной. «Почему же, дядя, – спросишь ты, – этот потоп мог оказаться столь угрожающим? Ведь ничто не предотвратило его, он случился; мы отразили захватчиков лишь потому, что вся Польша – шляхта, мещане и крестьяне – взялась за оружие и изгнала врага. Не прошло и четверти века со времени Оливского мира, а польское оружие уже праздновало под Веной свой величайший успех!»

Отвечу тебе, Алиса, что, во-первых, народный подъем вовсе не был так велик, как ты думаешь, во-вторых – величайшая из опасностей ждала твою отчизну уже после того, как ее жители взялись за оружие. Лишь когда польская сторона начала одерживать верх, иначе говоря, после битвы под Варкой и занятия Варшавы, над отчизной твоей нависла подлинная угроза, гораздо более страшная, чем после шведских успехов, завершившихся капитуляцией коронной армии и бегством Яна Казимира в Силезию, которые в худшем случае угрожали тем, что польский трон займет Карл X Густав, а быть может даже, Польшу и Швецию соединит уния, но и только. «Что значит «и только»?» – воскликнешь ты в возмущении».