Виктор Мережко - Сонька. Конец легенды

Табба стояла у окна, в руках держала пару свернутых газет, задумчиво смотрела на эту дворовую жизнь.

Квартира была бедно обставлена, комнат всего две, и жильцов здесь было двое — сам Антон и его сестра Дуня, белобровая и неловкая девица двадцати лет. Кроме того, здесь находились также Глазков и Катенька.

Все смотрели на Бессмертную, не решались отвлечь ее от мыслей.

— Так чего завтра будем делать? — первым не выдержал Антон. — Ежели все отменяется, то выхожу на линию. Ежели как просили, значит, платите, госпожа, денежки. Потому как бесплатно даже слоны не ездют.

Бывшая прима неторопливо повернулась, обвела взглядом присутствующих.

— Ничего не отменяется. — Достала из сумочки сто рублей, протянула Антону. — Все, что могу.

— Держи… — передал он деньги сестре. — Ежели чего, пусть будут у тебя.

Дуня захлопала глазами, неожиданно тихо расплакалась.

— А чего затеваете-то?

— Ступай к себе и спрячь деньги под подушку. Остальное не твоего ума дело!

Дуня ушла. Глазков несмело спросил:

— Может, отложить?.. На князя покушались, как бы охрана не стала свирепствовать.

— Отложите, сударыня, — попросила Катенька. — Нехорошо у меня на душе.

Бессмертная прошла к стулу, положила руки на его спинку.

— Все в руках Господних.

— Госпожа! — подал снова голос Антон. — На душе у всех чешется, уважьте народ, перенесите на другой день. Пущай губернатор поживет как бы чуть подольше. Хоть и нагадит еще, но не так чтоб много.

— Нет! — лицо Таббы было искажено. — Нет!.. Я не могу больше ждать! У меня каждый день на счету! Я все решила, все подогнала, все подсчитала. Господь поможет мне… Если же кто не хочет, если кто струсил, вон порог, а за порогом Бог!.. Время есть до утра, думайте!

Обер-полицмейстер Крутов навестил князя в госпитале.

При появлении начальства перебинтованный Икрамов попытался подняться, тот жестом остановил его.

— Лежите… Любое напряжение сейчас вредно. — Уселся возле койки на стул, махнул двум ординарцам, чтоб ушли. Потом вздохнул, заключил: — Худо, князь, весьма худо.

— Ничего, Николай Николаевич, поправлюсь, — улыбнулся тот.

— Я не о вас. Вы, разумеется, поправитесь — и организм крепкий, и ранение не смертельное. Худо в стране.

— Будем стараться, чтоб и страна поправилась.

— Боюсь, что уже опоздали. — Крутов перевел взгляд на окно, за которым легкой желтизной начинали гореть листья. Наклонился ближе к кровати, прошептал: — Распад, деградация, безволие… Возле государя странные полуграмотные людишки, в Думе — ворье, полиция куплена, армия растеряна, народишко пьет и бунтует. Что делать, князь?

— Не впадать в отчаяние, ваше превосходительство.

— Как не впадать?.. Я не сплю по ночам, а если и засыпаю, то принимаюсь орать и плакать, пугая домочадцев. Я, князь, схожу с ума и не вижу помощи ни с какой стороны.

— Хотите услышать мое признание? — усмехнулся Икрамов.

— Нет, нет… Не надо! Достаточно того, что вы едва не стали жертвой безвластия и беззакония!.. Это я скорее для себя, потому что держать внутри уже нет никаких сил! Они скоро уничтожат нас.

— Кто?

— Подпольщики, бунтари, эсеры, анархисты, демократы, либералы — вся эта сволочь. — Николай Николаевич совсем перешел на шепот: — И конечно, мировая закулиса!.. Прежде всего она! Во всем она!.. Она уничтожит самодержавие, уничтожит Россию!

Помолчали, обер-полицмейстер достал из коробочки успокаивающую таблетку, стал жевать ее.

— Кто, по-вашему, решился на покушение? — спросил он.

— Таких более чем достаточно, — усмехнулся Ибрагим Казбекович.

— Думаю, эсеры. Они свирепствуют особенно. Я, грешным делом, вначале подумал про вашу бывшую пассию. Думал, она. Но когда медики вспотрошили остатки бомбистки, понял — ошибся.

— Бывшая пассия — это кто? — взглянул на Крутова князь.

— Госпожа Бессмертная. Мне ведь несут в уши даже то, чего я не желаю слышать.

— Да, я имел с мадемуазель романтические отношения. Но это в прошлом. Ныне я начальник сыскного отдела, она — преступница.

— Сестру ее все-таки задержали в Одессе.

— Снова газетная утка?

— Нет, это уже серьезно.

— Значит, будут судить их вместе.

— Следователя Гришина вы арестовали по делу бывшей примы?

— Да, он покрывал ее действия и вводил следствие в заблуждение.

— Может, не следует? — неожиданно спросил Крутов.

— Что? — не понял Икрамов.

— Со следователем… Нищета, трое детей, пьянство. Пожурите слегка и отпустите под негласный контроль.