Филип Керр - Мартовские фиалки

Вернувшись в кабинет, я раскрыл свой календарь и убедился в том, что на прием сегодня записался только один человек – фрау Хайне. Она должна была подойти к одиннадцати.

– Через двадцать минут ко мне придут. Женщина, которая просит помочь ей в розыске пропавшего сына. Мы таких называем «еврейской подлодкой».

– Что это значит?

– Еврей в бегах.

– А что он такого натворил, что ему пришлось скрыться? – спросила она.

– Вы имеете в виду, помимо того, что он родился евреем?

Я видел, что даже для Регенсбурга она была слишком провинциальной, и мне стало жалко эту бедную женщину, перед которой откроются неведомые прежде – и такие мрачные – стороны жизни. Впрочем, она давно уже вышла из детского возраста и рано или поздно должна была столкнуться с суровой реальностью.

– Так случилось, что он заступился за старушку, которую избивали какие-то подонки, и убил одного из них.

– Но ведь он встал на защиту старой женщины...

– Беда в том, что эта старая, женщина оказалась еврейкой, – объяснил я, – а два подонка – штурмовиками. Как ни странно, но это все меняет, не правда ли? Его мать попросила меня выяснить, жив ли он и находится ли еще на свободе. Вы знаете, когда человека арестовывают, а потом казнят или отправляют в концлагерь, власти не всегда утруждают себя тем, чтобы сообщить об этом родным. Сейчас в еврейских семьях много пропавших без вести. Я в основном и занимаюсь тем, что пытаюсь их найти.

Фрау Протце откровенно обеспокоилась.

– Вы помогаете евреям? – спросила она.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Я действую строго в рамках закона. А еврейские деньги ничем не хуже других.

– Скорее всего.

– Послушайте, фрау Протце. Мне все равно, кто обращается к нам за помощью – евреи, цыгане, индейцы. У меня нет причин для особой любви к ним, но нет оснований и для ненависти. Если сюда войдет еврей, здесь к нему отнесутся так же, как и к любому другому посетителю, будь это хоть двоюродная сестра самого кайзера. И это вовсе не означает, что я озабочен их проблемами, их успехами. Бизнес есть бизнес.

– Разумеется, – сказала фрау Протце, слегка покраснев. – Надеюсь, вы не подумаете, что я имею что-то против евреев.

– Конечно нет, – ответил я. – Впрочем, теперь все так говорят. Даже Гитлер.

– Боже милосердный, – сказал я, когда мать «еврейской подлодки» вышла из моего кабинета. – Неужели так выглядит довольный ходом дела клиент? – Эта мысль меня так расстроила, что я решил пойти проветриться.

В магазине «Лезер и Вольф» я купил блок сигарет «Муратти», а потом обменял чек Сикса на деньги. Половину я положил в банк, а ту, что осталась, решил растранжирить. В магазине Вертхайма я купил себе дорогой шелковый халат – исключительно ради удовольствия истратить деньги на приглянувшуюся вещь.

Затем я пошел к своей машине, стоявшей на углу Кенигштрассе. Когда я проходил мимо железнодорожной станции, через нее с грохотом пронесся поезд, направлявшийся к мосту Янновиц.

Лихтерфелде-Ост – это респектабельный жилой район на юго-западе Берлина, где живут крупные чиновники и высокие армейские чины. Дома здесь явно не по карману молодоженам, если только у этих молодоженов нет папочки-миллионера вроде Германа Сикса.

Фердинандштрассе начинается от железнодорожной линии и тянется на юг. У дома номер шестнадцать стоял полицейский, молодой парень из Орпо, охранявший развалины. Увидев почерневшие балки и кирпичи, провалившуюся крышу и окна без стекол, я ясно представил себе картину пожара. Припарковав свой «ханомаг», я подошел к воротам, ведущим в сад, и показал удостоверение личности молодому полицейскому, энергичному парню лет двадцати. Он внимательно, с наивным любопытством рассмотрел мои документы и задал вопрос, в сущности, совершенно необязательный:

– Вы – частный детектив, да?

– Да. Меня наняла страховая компания, чтобы я изучил причины пожара.

Я закурил и стал следить, как пламя подбирается к моим пальцам. Полицейский держался нейтрально, но при этом что-то его явно беспокоило. Вдруг лицо его прояснилось, будто он узнал меня.

– Скажите, а вы случайно не служили в Крипо? – Я кивнул, выпуская дым через ноздри, шлейф тянулся, как из фабричной трубы. – Да, мне показалось знакомым ваше имя – Бернхард Гюнтер. Это ведь вы поймали Гормана-Душителя? Я помню, читал об этом в газетах. Громкая история.

Я лишь пожал плечами, хотя он был прав: после поимки Гормана я на какое-то время сделался знаменитостью, в Крипо меня ценили.