Филип Керр - Реквием по Германии

– Спасибо за предупреждение. – Я собирался было отойти от окна, но моя рука невольно задержалась на массивных жалюзи с крепкой поперечной задвижкой. – Прежде умели строить, не так ли? Это приспособление, похоже, способно сдержать целую армию.

– Не армию, господин Понтер, – толпу. Когда-то этот район считался сердцем гетто. В пятнадцатом веке – а дом построен именно тогда – нелишним было подстраховаться от неожиданного погрома. С тех пор мало что изменилось, вы согласны?

Я сел напротив, адвоката, закурил сигарету «Мемфис» из запасов Порошина и передал пачку Либлю. Он взял одну сигарету и осторожно спрятал в портсигар. Мы дурно начали наше дело, и пришла пора наладить отношения.

– Оставьте пачку себе, – сказал я ему.

Я еще не успел вылезти из ванны, чрезмерную длительность пребывания в которой не оправдал бы даже Марат, когда в дверь гостиной постучали. Взглянув на свои наручные часы, я присвистнул: да уже почти шесть. Быстро накинув пальто, я открыл дверь.

Передо мной стояла худенькая молодая женщина со сверкающими глазами, по-детски пухлыми розовыми щеками и темными волосами, которых едва ли касалась расческа. Ее белозубая улыбка слегка померкла, когда она увидела мои босые ноги.

– Господин Понтер? – спросила она в замешательстве.

– Госпожа Тродл Браунштайнер?

Она кивнула.

– Входите. Боюсь, я задержался в ванной дольше, чем следовало, но последний раз я видел горячую воду, когда вернулся из советского трудового лагеря. Присядьте, пока я надену на себя что-нибудь.

Вернувшись в гостиную, я застал Тродл возле столика у двустворчатого французского окна – она разливала водку, которую принесла с собой, в два стакана. Затем подала мне один из них, и мы сели.

– Добро пожаловать в Вену, – сказала она. – Эмиль предупреждал, чтобы я принесла вам бутылку. – Она толкнула ногой свою сумку, стоящую на полу. – На самом деле я принесла две. Они провисели весь день за окном госпиталя, так как водка хороша холодная. Мне не нравится водка ни в каком Другом виде.

Мы чокнулись и выпили, еще раз звякнув стаканами, когда ставили их на стол.

– Надеюсь, вы здоровы? Вы упомянули о госпитале.

– Я работаю медсестрой в Центральном, он недалеко отсюда, нужно лишь немного пройти вверх по улице. Отчасти поэтому я и заказала вам номер именно в этой гостинице. Но еще и потому, что хорошо знаю владелицу, госпожу Блум-Вайс, – она была подругой моей матери. Кроме того, я полагала, что вы предпочтете остановиться ближе к Кольцу и к тому месту, где убили американского капитана. Это на Детергассе, за Венским кольцом, в Гюртеле [7] Кварталы, опоясывающие Венское кольцо – Внутренний город – с внешней стороны. .

– Место идеально подходит. По правде говоря, здесь гораздо удобнее, чем у меня дома, в Берлине. Там все куда сложнее. – Я вновь наполнил стаканы. – Расскажите мне, что вы знаете обо всем происшедшем.

– Я не смогу ничего добавить к тому, что сообщил вам доктор Либль, и к тому, о чем расскажет завтра утром Эмиль.

– А как идут предпринимательские дела Эмиля?

Тродл Браунштайнер застенчиво улыбнулась и едва слышно хихикнула:

– Я плохо разбираюсь в его делах.

Заметив пуговицу, болтающуюся на одной ниточке, она оторвала ее от борта кримпленового плаща и спрятала в карман. Эта женщина напомнила мне тонкий кружевной платок, нуждающийся в стирке.

– Знаете, я спокойно отношусь к такому явлению, как черный рынок. Я работаю медсестрой и, честно признаюсь, воровала лекарства. Практически всем девушкам рано или поздно приходится делать это. Выбора нет: либо продавать пенициллин, либо свое тело. Полагаю, мы счастливы тем, что еще мечтаем что-то продавать. – Она повела плечами и проглотила свою порцию водки. – Страдания и смерть людей, на которые мы вдоволь нагляделись, воспитали у нас не слишком трепетное отношение к закону и порядку. – Она рассмеялась, как бы извиняясь. – Деньги – нехорошая штука, если вы не знаете, как их тратить. Боже, сколько стоят все эти Круппы? Наверное, миллиарды. Но один из них сидит в сумасшедшем доме здесь, в Вене.

– Вам совершенно незачем, – сказал я, – оправдываться передо мной.

Но, видимо, ей было необходимо оправдаться перед собой. Тродл подобрала под себя ноги, по-домашнему устроившись в кресле. Ее, казалось, ничуть не заботило то, что я мог видеть верх ее чулок, подвязки и часть гладких белых бедер.

– Что тут поделаешь, – сказала она, покусывая ноготок, – если все покупки любой житель Вены делает на черном рынке в Рессел-парке. Именно там и находится центр такого рода торговли.