Филип Керр - Бледный убийца

– Пожалуйста, сообщай мне, как у тебя пойдут дела с подозреваемым, – сказал он. – Подумай, может быть, стоит поручить двум твоим ребятам поработать с ним? Один будет изображать доброжелательного следователя, другой – жестокого. Никаких грубостей, просто немного старомодного психологического давления. Ты знаешь, что я имею в виду. Кстати, как у тебя складываются отношения в группе? Все нормально? Надеюсь, никаких обид или чего-нибудь в этом роде.

Конечно, можно бы сесть и говорить о моих претензиях столько времени, сколько обычно продолжается съезд нацистской партии, но я знал, что он не захочет слушать. Я знал, что в Крипо есть сотни полицейских, которые гораздо хуже тех троих в моей группе. Поэтому я только кивнул и сказал, что все в порядке.

Но у дверей кабинета я остановился и совершенно автоматически, не задумываясь, произнес два слова. Я произнес их не потому, что так требовалось, и не в ответ на чьи-то слова (тогда я мог бы оправдаться тем, что я просто ответил, боясь обидеть человека). Нет, это я произнес их первым:

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – пробормотал Небе в ответ, не поднимая головы от листа бумаги. Он что-то начал писать и поэтому не видел выражения моего лица. Не могу сказать, каким оно было. Но, какое бы выражение ни застыло на моем лице, я понимал, что единственной моей претензией к Алексу может быть только претензия к самому себе.

Зазвонил телефон. Я потянулся с другого края кровати и снял трубку. Пока я соображал, сколько сейчас может быть времени, Дойбель что-то говорил. Было 2 часа ночи.

– Повторите.

– Мы, кажется, нашли пропавшую девушку, комиссар.

– Она мертва?

– Как мышь в мышеловке. Личность ее пока еще окончательно не установлена, но все очень похоже на другие случаи, комиссар. Я вызвал профессора Ильмана. Он скоро подъедет.

– Откуда вы звоните, Дойбель?

– Станция «Зоопарк».

На улице было еще тепло, когда я спустился к своей машине и открыл окно, с наслаждением вдыхая ночной воздух, в надежде, что он поможет мне побыстрее проснуться. Для всех, кроме господина и госпожи Ханке, спящих у себя дома в Штеглице, завтрашний день обещал быть прекрасным.

Я поехал на восток по Курфюрстендам, застроенной четкими прямоугольниками магазинов, залитых неоновым светом, затем повернул на север по Иоахимсталерштрассе, в конце которой возвышалась большая, ярко освещенная теплица – станция «Зоопарк». У входа стояли несколько полицейских фургонов и множество машин «Скорой помощи». Двое-трое пьяных еще рвались продолжить ночное веселье, невзирая на полицейского, который пытался их прогнать.

Войдя внутрь станции, я пересек центральный зал, где продавали билеты, и подошел к полицейскому барьеру, воздвигнутому перед камерой хранения. Показав свой значок двоим полицейским, охранявшим барьер, прошел за ограждение. Завернув за угол, я наткнулся на Дойбеля, который бросился мне навстречу.

– Что мы имеем? – спросил я.

– Тело девушки в чемодане, комиссар. Судя по ее виду и запаху, она пролежала в нем довольно долго. Чемодан стоял в камере хранения.

– Профессор уже прибыл?

– Да, вместе с фотографом. Они пока еще ничего не делали, только взглянули на нее. Мы решили дождаться вас.

– Тронут вашей предусмотрительностью. Кто нашел останки девушки?

– Я, комиссар, с одним из сержантов моего отделения.

– И как же вы это сделали? Проконсультировались у ясновидящего?

– В Алекс позвонил неизвестный человек, комиссар. Он сообщил сержанту дежурной части, где находится тело, а тот – моему сержанту. Сержант связался со мной, и мы отправились прямо сюда. Нашли чемодан с телом девушки, и я позвонил вам.

– Анонимный звонок, говорите? В котором часу это было?

– Около двенадцати. Я как раз сдавал дежурство.

– Мне бы хотелось побеседовать с человеком, который разговаривал по телефону с незнакомцем. Попросите кого-нибудь проверить, не сменился ли он тоже с дежурства, и если он еще на месте, пусть попросят его не уходить, не написав рапорта. А как вы попали в камеру хранения?

– Через ночного мастера-смотрителя станции, комиссар. Когда камеру закрывают, ключи хранятся у него. – Дойбель показал мне на толстяка, стоящего в нескольких метрах от нас и покусывающего кожу на своей ладони. – Вон он стоит.

– Похоже, мы оторвали его от ужина. Скажите ему, что мне нужны имена и адреса всех, кто работает в камере хранения, узнайте, в какое время они начинают работать. И, независимо от этого, пусть все соберутся здесь ко времени открытия камеры хранения с записями и документами.