Уильям Райан - Пропавшая икона

— Похоже, он разбил ей несколько зубов, — ответил Королев и снова заглянул девушке в рот. — Какие они белоснежные!

— Совершенно верно, и этот факт сам по себе примечателен. А видите вот эти пломбы? Они амальгамовые. Последние десять лет наше министерство здравоохранения запрещает дантистам использовать амальгамовые пломбы. А эти относительно свежие.

— Вы хотите сказать, что эти пломбы поставлены не в Советском Союзе?

— Возможно, девушка была иностранкой…

— П-посмотрите на ее одежду, — послышался из угла голос Гегинова. Он держал в руках юбку потерпевшей. — Она отличается от з-здешней. Н-никаких этикеток. М-может, она была д-диверсанткой? П-поссорилась со своими п-пособниками — и вот что они с ней сделали.

Королев пощупал ткань. Она оказалась непривычно мягкой.

— Возможно. Или работала в посольстве либо была переводчицей при торговой делегации. В Москве сейчас полно иностранцев. Добровольцы, промышленные специалисты, члены Коминтерна и так далее. Если она есть в списках пропавших без вести, возможно, мы выясним что-то по записям зубного врача. Надо будет проработать эту линию. Благодарю вас за столь ценное наблюдение.

Честнова улыбнулась, но улыбка получилась кривой. Королев попытался прикинуть, сколько медицинского спирта эти двое успели выпить в его отсутствие.

— Я честно выполняю свой долг, — заявила доктор, беря с подноса пилу. — А теперь заглянем ей в мозги.

Королев сжал зубы, потом бросил взгляд на часы и тоном, не терпящим возражений, сказал:

— Пожалуйста, позвоните, когда будут какие-нибудь новости. А мне уже пора бежать на Петровку.

Он решил не реагировать на сдавленное хихиканье, которым проводили его Честнова и Гегинов.

Был десятый час, когда Королев закончил излагать в отчете генералу Попову данные с места преступления и результаты вскрытия. Если вскрытие и дало несколько интересных зацепок (в частности, о возможности иностранного гражданства убитой), то криминалисты, как и предсказывал Семенов, не смогли обнаружить ничего полезного. Везде были отпечатки пальцев, но отпечатки с кровью принадлежали либо убитой, либо человеку в кожаных перчатках. Криминалисты решили взять отпечатки у всех комсомольцев, которые бывали в церкви, хотя и считали это бесполезной затеей, так как в одной только ризнице обнаружилось несколько сотен пальчиков. Королев мысленно выругался и принялся перечитывать написанное.

Он не торопился, анализируя данные с разных сторон, и в голове у него постепенно начал вырисовываться портрет убийцы и его жертвы. Ничего конкретного или существенного, все на уровне ощущений, но Королев так долго работал в розыске, что точно знал: интуиции следует доверять. Выводы делать, конечно, еще рано, но ему казалось, что убийство было тщательно продумано. Убийца был в перчатках и не оставил никаких улик — значит, он готовился к преступлению. Такое не характерно для жестоких убийств на сексуальной почве. Как правило, при сексуальном насилии убийца легко попадается. Он старается замести следы, но для человека, пребывающего в возбужденном состоянии, под действием страха или шока, не оставить улик достаточно сложно. Нет, этот парень слеплен из другого теста. Он оставил после себя море крови и изувеченное тело, но при этом — никаких улик. Он был очень осторожен, да и следов изнасилования не обнаружено. Конечно, он издевался над своей жертвой, но применение электротока и то, как были выложены отрезанные органы, вкупе с демонстративной жестокостью преступления натолкнули Королева на мысль, что увечья были сделаны не просто так. Хотя кто знает — может, он сделал это для отвода глаз, а реальный мотив преступления спрятан за пределами очевидного понимания.

Королев потер глаза и посмотрел на часы. День завершен, пора идти домой. Эта мысль согрела ему душу. Комнатушка его брата была настолько маленькая, что в ней хватало места только для кровати Михаила и матраса на полу для Королева. Одежду они вешали на вбитые в стену гвозди. Ночью были слышны как мелкие ссоры соседей, так и стенания влюбленных. Им с братом приходилось говорить шепотом, чтобы их никто не подслушал. А в новой квартире хотя бы будет просторнее — ему выдали больше квадратных метров, чем полагалось по норме. Он получил право на маленькую долю приватности. Это понятие многим советским гражданам было знакомо лишь по фильмам, да и то иностранным. Королеву хотелось себя ущипнуть, чтобы удостовериться, что он не спит.