Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова

Он был таковым и в общечеловеческом смысле. Он доказал: даже в глухие времена человеческие чувства и отношения не исчезают - вопреки здравому смыслу. Ибо, мысля здраво, высокопоставленные чиновники не войдут в сговор под бдительным оком тирана и всего его аппарата, не посмеют. Чего ради? В его-то пользу? Да шут с ним со всем, ну, добъемся меньшего успеха, зато без риска, зато согласно его предписаниям!

У них не было времени на тонкую мотивацию. Не верю, боюсь - или верю. Вот все, что им оставалось. Подлинные патриоты, они выбрали второе.

Если кто-то в наше время разуверился в человечности, если думает, что резервы духа исчерпаны и мы обречены на один лишь скаредный эмпиризм, пусть вспомнит этот пример истории и то, как двое поверили друг другу в стране тирании в страшный для нее час.

Выполняю обещание и возвращаюсь к труду Д.М.Проэктора "Агрессия и катастрофа". Это солидное издание осуществлено издательством "Наука" и впечатляет списком первоисточников. Вообще, книги издательства "Наука" снискали авторитет в кругу читателей. Это источник фактов, притом источник, заслуживающий доверия. Но упаси Бог читателя глотать приводимые издательством (естественно, имеются в виду лишь советское время) достоверные факты вкупе с их далеким от достоверности истолкованием.

Фразы типа "буржуазная историография создала миф" сами по себе предостерегают. Миф - развей его. Так делают ученые.

Но советские историки сами были вынуждены к мифотворчеству. Один из мифов, который им велено было создать, - миф о значении военных операций, одновременных со Сталинградской битвой.

Между тем западные историки, о вкладе которых в изучение истории Великой Отечественной войны мало кто в России знает, не забывают отдать должное России и делают это не только с уважением, но и с силой воистину впечатляющей.

"С момента немецкого вторжения в Россию начался новый период войны. Хотя значение этого события вначале не было ясно до конца, оно поистине явилось поворотным пунктом в войне. С 22 июня 1941 года и до тех пор, когда русские войска прошли по руинам Вильгельмштрассе, Германия непрерывно вела военные действия на Восточном фронте, выхода из которых для нее не было," -написал британский историк Дж. Батлер в капитальном труде "Большая стратегия" еще в пятидесятые годы.

У кого не сожмет горло при чтении этих слов?

Да, судьба войны решалась на Восточном фронте. Да, Сталинград сломал хребет вермахту. Да, Эль-Аламейну не равняться со Сталинградом. Но миф советской историографии идет дальше: операции на Западе, дескать, вообще не сыграли никакой роли в войне.

Сокращенно пересказываю эпизод из книги Д.М.Проэктора, одного из таких авторов. Описанием атмосферы в Ставке Гитлера перед 19 ноября 1942 года, он сам же убедительно валит этот воздвигаемый его книгой миф советской историографии.

Обстановка на фоне упорнейших, отчаянных боев за Сталинград такова:

Войска Монтгомери в Северной Африке после долгих боев прорвали итало-германскую оборону в районе Эль-Аламейна и вышли в тыл Роммеля. Он просит подкреплений, он предупреждал… " Передайте ему, - мрачно говорит Гитлер, - что это случается не в первый раз в истории, когда сильная воля побеждает большие батальоны." Его приказ - не отступать!

Ночью пришло известие: итальянцы оставили позиции и отступают. Поэтому вынуждена отступить и германская армия. Сообщение попало к фюреру не сразу, а лишь вместе с другими телеграммами, в девять утра. Следует взрыв. Если бы ему передали это сразу, вопил фюрер, он своею волей предотвратил бы крушение. Гитлер наорал на своего любимца Кейтеля и отстранил от должности генерала Варлимонта. (Впрочем, спустя два дня его вернули обратно.)

Атмосфера сгущалась. В бункерах и бараках "Вольфшанце" зашептались о "дальнейшем обострении кризиса доверия".

Приехали фельдмаршалы Кюхлер и Буш с требованиями резервов для Северного фронта. Из Африки прилетел посланец Роммеля: фельдмаршал хотел удержать войска на запасной позиции, но англичане наступают громадными силами. Все, что ему сумели выделить, - отряд парашютистов, пехотный батальон и, в виде особой милости, 12 новых, только что поступивших на вооружение "тигров".

Штаб фюрера трясется в лихорадке ожидания русского наступления к 7 ноября, ко дню русской революции. Цейтцлер еще 27 октября докладывал о русской пропагандистской волне по поводу предстоящей операции большого масштаба, предположительно в направлении на Ростов. Генштаб страшится: в праздник Красная Армия попытается наступать и военным успехом отметить годовщину революции. С умозаключением Цейтцлера фюрер согласен.