Петр Межирицкий - Читая маршала Жукова

Волей обстоятельств звездный час Жукова совпал с часом великой трагедии сотен тысяч людей.

Но не Жуков тому виной.

Ельня. Первое отступление вермахта в прямом столкновении с Красной Армией. Первое достижение. Кровавое, но несомненное. Бросок вермахта на Москву состоялся не с Ельнинского рубежа, а западнее. Сыграло это роль? нет?

Под Ельней Жуков не переставал думать о Киеве. Киевской трагедии активность на ельнинском участке не оттянула. Шапошников не стал вслед за Жуковым повторять подобный доклад. Шапошников и впредь много раз не станет, не посмеет, понимая обстановку не хуже, а то и лучше Жукова, что и дает право называть его - наряду с Жуковым - в числе людей, оказавших решающее влияние на ход войны - - - увы, бездействием. Но как взыскать с человека, понимавшего свою ущербность в сравнении с уничтоженными коллегами, с больного, стремящегося продлить дни свои…

Хоть о запуганном Шапошникове сказано, казалось бы, достаточно, о нем придется говорить снова в связи с кампанией лета 1942 года.

О боях за Ельню Жуков пишет скупо.

Есть своя эстетика в военном деле. Продумать операцию хотя бы на ход-два - это стихия артиста войны. А наступать необученными войсками с неопытными командирами, нередко вчерашними энкаведистами, вести без авиационной поддержки кровопролитные бои по прогрызанию обороны - это не то, чему его учили. Впрочем, благодаря плодотворной деятельности своего кровавого патрона, таким путем Жуков вынужден был воевать столь долго, что в конце концов выучился воевать только так. (Патрона потери не интересовали.) Так что в зачет полководцу идет здесь прежде всего выбор точки удара. А также то, что, даже с учетом многократных по сравнению с немецкими потерь, Красная Армия вынудила вермахт к отступлению в кампании, в которой отступательные маневры и не планировались.

Тут сразу заработала идеология: лучшим соединениям было присвоено звание гвардейских.

Вот Жуков при Ельне глазами его шофера А.Н.Бучина:

"Последние дни перед взятием Ельни бои шли круглосуточно, так спланировал операцию Жуков. Круглосуточно он был на ногах. Признаюсь, что в те дни я иной раз побаивался Жукова, больно он был суров и неразговорчив. Он внезапно, волшебно изменился, когда под натиском наших войск немцы ночью бежали из Ельни…

Георгий Константинович бегло осмотрел разрушенный и сожженный немцами при отступлении город. Картина была тяжелая. Единственная "новостройка" -немецкое военное кладбище, за которым под угрозой расстрела заставляли ухаживать. Жителей, не торопившихся украшать цветами березовые кресты с немецкими касками, оккупанты убивали.

Разгневанный Жуков, обращаясь к группе командиров и местных жителей, сказал, что история никогда не забудет злодеяний немцев. Он бережно снял с креста немецкую каску, пробитую пулей, внимательно осмотрел ее, удостоверился по краям отверстия, что пуля была бронебойная, и так же бережно повесил ее на место ". (выделено мной. - П.М.)

Жесткий. Но ведь не без понятия о чести.

Лучшего в себе мы обычно не замечаем. Что ж, так и быть должно.

Всегда затруднительно в книге нахождение места для отступления от темы. Забавный эпизод жуковских мемуаров толкнул эту главу на место, предназначенное Ленинграду.

Об участии Жукова в обороне великого города нет нужды говорить. Жуков в Ленинграде проявил неумолимость. Но маневрировать у стен города было негде. И нечем. Ленинград - это героизм голодного отчаяния и ледяного исступления.

В главе о Ленинграде, говоря о принятых им мерах по взаимодействию фронтов, Жуков приводит эпизод из тех, какие и рассмешить могли бы, если бы речь не шла, в конечном счете, о человеческих жизнях.

Среди сталинских маршалов лишь один мельком помянут в этой печальной повести - Григорий Иванович Кулик. Осенью 1941 года маршал Кулик, фанфарон и невежа, командовал 54-й армией Волховского фронта. Ленинград был уже в кольце. Жуков при непрерывном нажиме вермахта пытался деблокировать город, пока немцы еще не врылись в землю.

"Условия деблокирования Ленинграда в сентябре 1941 г. требовали, чтобы 54-я армия действовала более энергично и в полном взаимодействии с частями Ленинградского фронта. Я позволю себе привести телеграфный разговор с маршалом Г.И.Куликом, который состоялся в ночь на 15 сентября 1941 г. Текст его дается с небольшим сокращением.

У аппарата Кулик.

У аппарата Жуков.