Филипп Ванденберг - Свиток фараона

Этим и можно было объяснить затянувшееся молчание, которое неожиданно воцарилось в комнате и, казалось, никогда не закончится. Но его вдруг прервал неуверенный кашель. Это только усугубило ситуацию, потому что наглядным образом продемонстрировало неуверенность собравшихся здесь мужчин.

Туссен набивал свою трубку. Курсье, который вроде бы лучше всех приспособился к сложившейся ситуации, барабанил пальцами по столешнице. Консул медленно помешивал кофе в крошечной чашке, и все безмолвно за ним наблюдали.

В этой странной обстановке Закс-Вилату впервые в голову пришла мысль: стоит ли вообще от этих людей ожидать необходимого рвения в работе? Это была его идея — привлечь к делу команду профессионалов и при помощи шантажа заставить их работать. Полдюжины агентов уже занимались этой проблемой, и у них было больше путаницы, чем толковых решений, в основном из-за того, что им не хватало профессиональных знаний.

— Я хотел бы коротко описать положение вещей, — обстоятельно начал консул, отложив наконец ложечку в сторону. — Вы ознакомлены с проблемой и знаете, о чем идет речь. Эта возможность, по мнению «Deuxieme Bureau», слишком важна, чтобы ее упустить и дать шанс британцам или каким-нибудь националистам. К тому же это вопрос национального приоритета. Ведь именно француз расшифровал текст на камне из Розетта, который теперь называется Рашид. — Он взял паузу. — Мы не знаем точно, — продолжил консул, — кто посвящен в эту тайну, но думаем, что их достаточно. Мои люди обнаружили три группы конкурентов, которые ищут гробницу Имхотепа. Это британцы. Точное их количество не установлено, мы предполагаем, что существует до десяти агентов. У них есть штаб-квартира на плаву — жилая яхта под названием «Исида», которая находится на якорной стоянке у Луксора. Вложенные средства и возможности британцев позволяют сделать вывод, что они являются нашими основными конкурентами. Вторая группа — самая большая по численности, но мы меньше всего о ней знаем. Возможно, речь идет о нескольких группах, которые маскируются под националистов. Нам известно, что среди них нет экспертов, ученых и археологов, но тем не менее их нельзя недооценивать, потому что они пользуются широкой поддержкой местного населения. Третья группа состоит из спекулянтов предметами антиквариата и искусства — нити ведут в Луксор. Они работают профессионально. У них большая финансовая поддержка. Они дают взятки. Кто знает, какую роль в этой стране играет коррупция, тот должен воспринимать этих людей всерьез. По поводу действий немецкой стороны есть только смутные предположения. У нас нет доказательств, что немцы тоже охотятся на Имхотепа, у них нет официального разрешения на раскопки, но я буду сильно удивлен, если немцы уже не работают под каким-то прикрытием.

Курсье, который, казалось, лучше всех разобрался в проблеме, задал консулу вопрос:

— Как вы считаете, у кого наилучшая стартовая позиция в этой ситуации? Или позвольте спросить иначе: как вы оцениваете наши шансы?

На этот вопрос ответил Туссен:

— C’est clair comme Veau de röche (Это ясно, как день)! В наших руках все козыри, ведь мы исходим из того, что ключ к проблеме кроется в тексте на каменной плите из Рашида. И у нас уже есть расшифровки текстов трех фрагментов, тогда как у остальных есть только две!

— При условии, что немцы тоже не охотятся за Имхотепом! — вмешался Миллекан.

— Вы еще забыли о переписке с Лувром! — добавил Д’Ормессон.

— В данный момент я не могу подтвердить эту информацию, — ответил консул. — Будем оптимистами, пока не обнаружится противоположное.

Слова Закс-Вилата рассмешили Курсье. Он вынул из своей дорожной сумки несколько исписанных листков, смочил слюной указательный палец и, вытащив нужный, положил его на стол.

Курсье расхохотался, он смеялся так громко и безудержно, что рассердил Туссена, который посчитал это неуместным.

— Мосье! — резко произнес Туссен. — «Deuxieme Bureau» призвала вас сюда в качестве языковеда. Если бы им нужен был остряк, то они обратились бы в Комеди Франсез.

Замечание попало в точку, развеселившийся было Курсье в мгновение ока окаменел, как от взгляда Горгоны.

— Впрочем, вы должны придерживаться Шампольона. Он ведь тоже, если я не ошибаюсь, преподавал в Коллеж де Франс, и ему расшифровывать иероглифы было намного труднее. Это при том, что немцы и англичане утверждали, что уже давно разгадали тайну египетских иероглифов.