К. Харрис - Что остается от небес

– Бросьте, Эшли, – ровным тоном сказал он. – Полдюжины сыщиков с Боу-стрит во главе с магистратом уже мчатся сюда.

Клирик мотнул головой. Дрожащие отблески свечи, поставленной на крышку ближайшего гроба, заплясали на его бледном лице и накрахмаленной белизне воротничка церковного одеяния. Засунув бумаги во внутренний карман, капеллан обеими руками сжал железный прут.

– Уж не обессудьте, но я этому не верю.

Себастьян прекрасно осознавал, что правая рука беспомощно висит вдоль туловища, что Гибсон без сознания лежит у его ног, что Питеру Прескотту потребуется время на поиски Лавджоя. «Сколько, – размышлял он, – займет у сэра Генри и его констеблей путь до деревни? Час? Больше?»

Слишком долго.

– Я знаю о вашем отце и письмах «Алкивиада», – начал Девлин. – Только непонятно, откуда про них стало известно вам. Ведь в то время вы были еще ребенком.

– Довольно давно, когда я отчитывал сестру за то, что она не навещает отца, Розамонда мне все и выложила. Сказала, что когда сэр Нигель исчез, письма находились при нем. Поэтому, услышав о вскрытии крипты и обнаружении тела баронета, я решил, что следует действовать быстро, пока обличающие бумаги не выплыли на свет Божий.

– Выходит, епископ все же рассказал вам о находке в склепе?

– Как только Эрншоу уехал, – кивнул Эшли. – Я рассчитывал, что располагаю достаточным временем, чтобы прискакать в Танфилд-Хилл, забрать письма и убраться восвояси задолго до прибытия епископа. Но по пути моей лошади в копыто попал камешек, и она захромала. К тому времени, как я спустился по ступеням, Прескотт уже склонился над телом брата. В руке у его преосвященства были какие-то листы. Я с ходу решил, что это и есть послания «Алкивиада». Поднял ломик, оставленный рабочими на лестнице, и когда епископ повернулся, просто… ударил. Я не хотел убивать его. Клянусь, не хотел! Но мне необходимо было забрать письма отца! – лицо капеллана вытянулось, он сглотнул. – Только это оказались не они, а какие-то старые документы по имению.

– Но ведь Френсис Прескотт являлся вашим другом, а ваша сестра была замужем за его братом. Вам не пришло в голову, что епископ промолчит о преступных деяниях маркиза Рипона? Если не ради вас, то ради леди Розамонды?

– Ради Розамонды? – нахмурился клирик. – С какой стати?

Виконт всмотрелся в недоуменное лицо противника. Может, леди Прескотт и рассказала подавшемуся в священнослужители братцу о предательстве отца, но явно промолчала о собственной неверности.

– Считаете, мне следовало отдаться на волю случая? – прищурился Эшли. – Пойти на риск увидеть своего родителя осужденным и повешенным за измену?

– Вместо того чтобы идти на убийство? Да, следовало.

Губы церковника дернулись.

– От быстроты моих действий зависела жизнь отца. Его жизнь и мое будущее. Вам, единственному наследнику, легко обвинять. Вы понятия не имеете, каково быть младшим сыном, вынужденным самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни! Ни малейшего представления! Эти письма уничтожили бы все до единого шансы на мое продвижение. Поверьте, сыновья предателей не возносятся на верхние ступени церковной иерархии.

Себастьян ощутил, что доктор у его ног шевельнулся.

– А Эрншоу?

Крепче перехватив ломик, капеллан поднял инструмент, словно крикетную биту.

– Пастор заметил меня на церковном дворе. Увидел неотчетливо, но разглядел достаточно, чтобы потом припомнить. Очертания фигуры или, может, походку. Я не мог риск… – Эшли умолк, потому что Гибсон снова застонал, пытаясь приподняться на локте.

На одно решающее мгновение внимание виконта переключилось на друга. Уловив свист рассекающего воздух железного прута, он упал на четвереньки за миг до того, как изогнутый конец ломика врезался в большой, обтянутый бархатом гроб рядом с тем местом, где только что находилась голова Девлина.

Трухлявый ящик брызнул щепками, конским волосом из покрытой пятнами обивки и блестящими осколками раздробленного черепа. От сильной отдачи Эшли пошатнулся и попытался выдернуть застрявшее оружие. Себастьян ринулся к противнику, ударил того по коленке, и как раз в этот момент ломик высвободился из дерева.

Клирик врезался спиной в домовины, втиснутые в последнюю нишу. Высохшее за века дерево изогнулось, треснуло, ящики угрожающе накренились. А затем вся гора рухнула шумным водопадом поломанных досок, разматывающихся запятнанных саванов и разваливающихся на части иссохших трупов.