К. Харрис - Что остается от небес

– Разумеется, вызвало, – барон захлопнул крышку табакерки. – Мы с лордом Грэнтэмом, тогдашним министром иностранных дел, измыслили парочку хитростей, чтобы заставить этого субъекта выдать себя. Увы, ни одна уловка не сработала. В том же году состоялись переговоры с американцами по предварительному мирному соглашению, которое вскоре было подписано. Личность «Алкивиада» осталась неизвестной.

– А когда сэр Нигель пропал почти сразу после возвращения из колоний, вы не заподозрили, что его смерть могла каким-то образом быть связана с обличающими письмами?

– Конечно, заподозрил, – сухо признал вельможа. – Однако не было смысла разглашать этот факт.

– Как много людей знало о вашей миссии в колониях?

– По задумке, поездка держалась в строжайшей тайне.

– Но ведь ваше отсутствие в Лондоне невозможно было не заметить?

Джарвис соединил кончики пальцев, любопытствуя про себя, что виконту и впрямь известно, а что он только подозревает.

– Вовсе нет. Разве так уж трудно потерять из виду кого-то из знакомых? Со всеми этими загородными приемами, отлучками в охотничьи домики и необходимостью уделить внимание поместьям?

На щеке Себастьяна дернулся мускул, однако он промолчал.

– Конечно, с сэром Нигелем дело обстояло сложнее, – продолжил вельможа, – из-за близости имения Прескоттов к Лондону. По-моему, баронет распустил слух, что отправляется в Ирландию.

Залегла напряженная пауза. Джарвис ожидал напрашивающегося вопроса. Однако Девлин либо уже знал правду, либо не мог решиться задать такой вопрос злейшему врагу, и сказал только:

– Учитывая ваше противодействие перемещению Френсиса Прескотта в Кентербери, я нахожу, что ваши отношения с его покойным братом… – виконт помедлил, словно подбирая подходящее слово, – скажем так, наводят на размышления.

– На вашем месте я бы не увлекался подобными размышлениями, – Джарвис поднялся из-за стола. – Мне не совсем понятно, как то, что случилось с сэром Нигелем тридцать лет назад, может касаться недавней гибели епископа – даже если эти двое действительно встретили свою смерть в одном и том же странном месте.

– Люди, против которых вы выступаете, имеют досадную склонность к преждевременной кончине, – язвительно усмехнулся Себастьян.

– Допустим. Но между мной и баронетом не было вражды.

– Вы считали его субъектом дурного тона.

– Поверьте, имей я обыкновение устранять людей только по этой причине, лондонское общество сильно бы поредело.

– Однако вы действительно возражали против назначения Френсиса Прескотта архиепископом Кентерберийским?

– Возражал. Тем не менее, ситуация вряд ли требовала крайних мер. Вы же не думаете на самом деле, что принц предпримет столь важный шаг, не посоветовавшись со мной?

– «Посоветоваться» и «послушаться» – разные вещи.

– Вы недооцениваете мой дар убеждения.

Виконт приблизился к окну, выходящему на Мэлл, и, прищурившись, уставился на дорожную толчею.

Джарвис пристально изучал повернутое в профиль, напряженное лицо собеседника.

– Я слышал, священника прихода Святой Маргариты тоже убили, – заметил он. – А вам не приходило в голову, что определенная склонность к излишней драматизации побуждает вас предполагать в этом деле большее, чем есть в действительности? Возможно, кто-то в деревенской округе просто недолюбливает священнослужителей?

Девлин покосился на вельможу. Тень усмешки скользнула по его губам.

– А как же тридцатилетней давности мумия старшего Прескотта в крипте?

– Она может быть совершенно не связана с нынешними событиями. Курьезное, но не существенное совпадение.

– Может, и так, – согласился Себастьян, отталкиваясь от подоконника.

– Но вы считаете иначе?

– Да, – бросил виконт, направляясь к двери. – Я считаю иначе.

В библиотеке городского особняка Сен-Сиров на Гросвенор-сквер Себастьян в одиночестве сидел в кожаном кресле у пустого камина. Комнату давно заполонили длинные вечерние тени. Но когда один из графских лакеев явился, чтобы зажечь свечи в настенных канделябрах, виконт взмахом руки отправил его восвояси.

За окном снова припустил дождь. Было слышно, как барабанят капли по листьям росших на площади лип, как всплескивают лужи под колесами экипажей, в которых представители высшего общества покидали свои элегантные дома, чтобы окунуться в вечерний круговорот званых обедов, карточных вечеров, раутов и балов.