К. Харрис - Что остается от небес

– Верно, – согласился Квиллиан. – Но нельзя не учитывать, что Бруммель начинал свою карьеру гусаром, а военные всегда остаются военными.

Оглядевшись, барон прищурился на неплохо пошитую, но небрежную экипировку самого Себастьяна:

– Осмелюсь заметить, вы и сами заказываете свои сюртуки у Мейера на Кондуит-стрит, и всегда из батской шерсти.

– Да, как правило.

– Ну вот, видите? – кивнул денди портному. – Давайте остановимся на тонком сукне.

Отвесив подобострастный поклон, мастер удалился.

– Пройдитесь немного со мной, – предложил Девлин, пристраиваясь рядом со щеголем на выходе.

Стареющий повеса бросил сомневающийся взгляд на солнце, ярко сиявшее в чистом небе.

– Так и быть, прогуляюсь с вами до конца улицы, но затем, боюсь, мне придется взять портшез. Видите ли, я ужасно восприимчив к солнечным лучам. Если не остерегаться, моментально становлюсь черным, как дикарь.

– Ладно, – покосился Себастьян на молочно-белую кожу франта. Он дождался, пока лорд Квиллиан ознакомится с образчиками пуговиц, выставленными в ближайшей витрине, а затем поинтересовался: – Полагаю, вы уже слышали о смерти епископа Лондонского?

– А кто, скажите на милость, не слышал? – изящно повел плечом барон, продолжая путь. – Сообщение в «Морнинг пост» чуть не вызвало у меня судороги. Хотя я никогда не испытывал к этому человеку ничего, кроме глубочайшего презрения, но все же… Насилие любого сорта – это так грубо.

– Тем не менее, по слухам, вы и сами дрались на двух дуэлях в молодые годы?

Квиллиан натянуто улыбнулся. Его ленивый взгляд вдруг утратил сонную поволоку.

– Не намерены же вы поставить в один ряд происшествие с Прескоттом и поединок, проводимый по всем правилам кодекса чести? Осмелюсь заявить, что получить ломом по голове – это несколько… вульгарно, не так ли?

– Уж не говоря о том, что смертельно.

– Пожалуй, – фыркнул барон. – Хотя, по правде сказать, Прескотт сам виноват. Он должен был подумать о последствиях прежде.

– Прежде чем что?

– Разумеется, прежде чем настраивать против себя половину города.

– Я слышал, вы и сами повздорили с епископом на публике. Кажется, в прошлую субботу? В Гайд-парке? – добавил Себастьян, видя, что собеседник непонимающе уставился на него.

– А-а, вы об этом, – лорд Квиллиан отмахнулся от инцидента небрежным взмахом тонкой руки, обтянутой белоснежной лайковой перчаткой.

– Именно. Полагаю, разногласия возникли по поводу упразднения рабства?

– Чертов праведник пытался протянуть через парламент закон об отмене рабства, – засопел барон. – По моему мнению, даже заикнуться о таком во время войны равнозначно государственной измене. Финансовые последствия этой невероятной дурости окажутся губительными.

– Для вас.

– Для Англии.

– Думаю, его преосвященство верил, что усердствует во благо высшей силы.

– Этот человек был глупцом.

Себастьян заметил, как рука собеседника теснее сжала серебряный набалдашник прогулочной трости. Виконт и сам имел подобную вещицу: если повернуть изысканную рукоятку, обнажится длинный, узкий кинжал.

– Поговаривают, Прескотта пытались шантажировать. Вам, часом, ничего об этом не известно?

– Шантажировать? Правда? – губы барона растянулись в деланной усмешке, но взгляд оставался жестким. – Вы допускаете, что в прошлом его добродетельства имелось нечто, могущее сделать безгрешного святошу уязвимым для вымогателей? Как… забавно. Этим можно было бы воспользоваться, если бы знать раньше.

Виконт вгляделся в тщательно напудренное лицо модника:

– Так вы утверждаете, что не знаете в прошлом епископа никакого предлога для шантажа?

– Шантаж – это так отвратительно. Вы не согласны?

– Как и убийство, – заметил Себастьян.

– Совершенно верно. Если желаете знать мое мнение – а я полагаю, что желаете, ведь вы явно намеренно разыскали меня для обсуждения данного кошмарного дела – так вот, властям не мешало бы присмотреться к действиям этого субъекта из колоний.

– Из колоний? Американца?

– Вот именно. Его, кажется, зовут Франклином. Если не ошибаюсь, перед недавними неприятностями он был губернатором Нью-Джерси или чего-то вроде.

– Вы имеете в виду Уильяма Франклина? Сына Бенджамина Франклина [22] Бенджамин Франклин (1706 -1790 гг.) – один из отцов-основателей США, политический деятель, дипломат, ученый. К женским прелестям Франклин был чувствителен до поздней старости, и это послужило причиной поступков, о которых в автобиографии он говорил: «Мои жизненные опечатки». Уильям Франклин (1730-1813 гг.) – его внебрачный сын от связи с женщиной, оставшейся неизвестной. Мальчика вырастила и воспитала гражданская жена Франклина-старшего, Дебора Рид. ?